Вопрос идеологии и дееспособности

Фото отсюда

Допустим, на необитаемый остров выбросило мужчину и множество маленьких детей. А вместе с ними – и несколько ящиков с консервами. Поделится ли мужчина с детьми, или сам, в одиночку, все консервы съест? Это вопрос идеологии власти. Понятно, что запретить властям никто и ничего не может: а если бы кто-то смог, то в самый миг запрета он сам стал бы властью, которой (теперь уже ему) снова невозможно отказать. Каковы моральные качества человека, который удерживает силовое преимущество? Хочет ли он делиться, или нет?

Но кроме идеологии власти есть ведь ещё и вопрос дееспособности власти.

Для того, чтобы что-то кому-то дать, я сперва должен это забрать у всех иных претендентов. И если я не справлюсь с задачей узурпации – то и задача благотворительности станет невыполнимой.

Власть может быть злой – и это плохо само по себе.
Власть может быть доброй – и это опасно её размягчением, её перехватом со стороны злых и хитрых заговорщиков.

В вопросах воспитания власти у идеологов тысячелетиями была проблема «переборщить».

Допустим, у злого и свирепого короля родился наследник. И вы этого наследника с пелёнок взяли в оборот, научили самым светлым и гуманным идеям. Он вступил на престол, стал там ушами хлопать – а его сверг злой дядя, нанявший бандитов. Или вообще чужой король – пришёл и захватил. И снова вы никто, и звать вас никак, вместе с вашим наследником…

Я могу обещать любое количество консервов детям, попавшим вместе со мной на необитаемый остров. Но это не имеет смысла, если собственно-консервов у меня нет.

Это вопрос дееспособности власти.

Когда власть слишком дееспособна, профпригодна – она становится жестокой и идеологически-деструктивной. А когда она, наоборот, максимально конструктивная идеологически, она, увы, рискует стать недееспособной. Ибо она органически неспособна отказаться от палаческих функций: отречётся карать – и тут же будет сама уничтожена!

Важно понять, что борцы с властью – это не только мстители за несправедливость, но и (нередко) – хищники, криминал, те мафии, которые желают всё загрести в свои руки. При определённом уровне мягкотелости власти – она уже обречена смениться более жёсткой диктатурой.

Практически не существует ситуаций, в которых полезное действие не встречало бы противодействия враждебных сил. И это касается не только пере-распределительных действий (понятно, что помещики против раздачи земли крестьянам). Это касается даже тех, с виду безобидных, действий в рамках прогресса, которые не имеют объективно-пострадавших.

Ведь делая полезное людям – я делаю и себе репутацию, а в рамках звериной конкуренции любой мой успех не нравится тем, кто хотели бы занять моё место. В итоге дар народу любой степени безобидности – найдёт ненавистников хотя бы просто как дар. И уж тем более, если он (дар) не извне социума (от развития науки, технологий), а путём перераспределения!

История снова и снова учит нас одному и тому же. Все Пиночеты и все Франко мира экзаменуют нас на один предмет, который для людей доброй воли самый сложный:

Полезное действие немыслимо без преодоления противодействия.

Мало пожалеть народ.

Нужно ещё не пожалеть врагов народа.

Иначе любые формы жалости к народу – бессмысленны и бесполезны. Они что есть, что нет: ты ввёл, враги отменили. Всё равно, что и не вводил ничего!

***

Нас много – а мир один. Хотим мы или не хотим – но мы делим то, что в этом мире. И запасного мира в земной жизни не приложено. И если один заберёт слишком много[1] – другим не останется ничего: арифметический факт.

Цивилизация (в самом общем смысле слова) рождается из сочетания идеологии и практик подавления противников идеологии. Ведь без подавления идеология не более чем галлюцинация, сон, который снится человеку, абсолютно лишённому рычагов влияния на реальность.

Мало желания дать людям блага. Мало и обладать этими благами. Только сочетание того и другого порождает цивилизованные отношения и собственно-общество. Подчеркнём:

Желание власти дать гражданину средства к существованию

Сила (возможность) предоставить эти средства.

Рассуждения в духе абстрактного гуманизма увели нас в зазеркалье «страны миражей». Там мы всё свели к намерениям, и перестали понимать (хоть это и странно) практическую, бытовую пользу от намерений. Или даже неискренних деклараций, которые даже и намерениями-то не являются, а так, колебания воздуха мёртвыми словами.

Ты предложил – а другой тебе запретил. Ты построил – а другой пришёл и всё по своему перестроил. Так кто же он, этот таинственный «другой»? Как же так получается, что он для реальности – всё, а ты – ничего?

Есть вопросы чисто-теоретические, в которых насилие – лишь хулиганство несдержанного бесноватого.

Хулиганить на этой почве можно – серьёзной почвы для антагонизма найти нельзя.

Предоставление человеку тех удобств, которые у него отняты по ошибке, недосмотру, по причине сбоя организации.

Предоставление человеку удобств, которые неразрывно связаны с дискомфортом, острым неудобством других людей.

Конечно, если достать какую-то вещь для нуждающегося из помойки – то это не встретит сильного сопротивления, и будет всеми одобрено: смотри-ка, её выбросили как ненужную, а она, оказывается, кому-то ещё нужна!

Но если добывать вещь для нуждающегося у того, кто её не хочет отдавать – то тут заранее следует.

Откуда взялись все эти нищие?

Ответ прост: Земля скудна, ресурсов не хватает, благ не хватает, экономика вынуждена «резать» потребности: мечтают всегда о большем, чем имеют. Мол, смиритесь.

Земля скудна?

А тогда откуда взялись все эти богатые – раз уж земля так скудна, как вы говорите? К ним-то она почему-то повернулась «другим боком», далеко не таким скудным…

Порядок – вещь хорошая. Куда лучше хаоса. Но как быть, если порядок решили строить БЕЗ ТЕБЯ?

Ты говоришь:

-Давайте все станем порядочными!

Тебе отвечают:

-Давайте! Мы будем порядочны друг с другом. А ты – иди прочь… Ты нам не нужен в нашем порядке, где все друг с другом порядочны, ты там лишний…

Будет босяцким упрощением говорить, что аристократия и интеллигенция царской России была сплошь непорядочной и нечистой на руку. Классики там находили людей порядочных, и нам, что называется, велели.

Но каким-то образом рядом с этими деликатнейшими чеховскими героями, у которых деньги в «лопатниках» заводились, кажется, сами собой – уживалась стомиллионная лапотная масса, для которой жизнь была от рождения до смерти вне всякого порядка, лютым хаосом!

Которые вымирали в прямом смысле, от голода (а не от страданий более умеренной нищеты, от которых, впрочем, тоже умирают) – только лишь потому, что «гессенская муха» не в ту сторону полетела, или Солнце чуть сильнее припекло!

Так что же, ваш порядок – он только для вас, избранных? Ваши законы, как пиратские – только для пиратов писаны?

А теперь вы нас наряжаете в солдатскую шинель, призываете умереть за ваш порядок, за вашу культуру, за ваши высокоморальные отношения меж вами же, в которых нам-то места нет?!

Рядовой гражданин (подчёркиваю – рядовой!) может не убивать и не воровать сам лично, и с него этого довольно. Такую привилегию «облегчённой ответственности» ему даёт положение рядового члена общества, само по себе довольно незавидное. Ему мало дано, и с него спрос невелик (по евангельскому, да и просто человеческому принципу: кто меньше взял, тот меньше и должен).

Но политик потому и называется политиком, что личной чистоплотностью он обойтись никак не может. Тысячу раз наплевать, расстреливал ли он и воровал ли он сам лично – если при нём подконтрольные ему структуры активно занимались и тем и другим.

Это совершенно, до комизма не важно – сам ли он спустил курок расстрельного нагана, или помощнику своему перепоручил.

Политик отвечает за общественное пространство, он не просто не отнимает у людей средства к существованию, он активно и агрессивно людям их предоставляет.

А если он так не делает – то все грехи эпохи ложатся на него. Нельзя оправдаться тем, что «я в этом не участвовал». Ты же не монах, который ушёл из мира, всех о том открыто предупредив! Ты же претендуешь на руководящую роль в жизни – так и отвечай, как руководитель: за всех, а не только лично за себя!

——————————————

[1] В.Л. Авагян формулами доказывал, что богатство человека, в сущности, лишь бедность окружающих его людей. Богатство измеряется не цифрами, а уровнем отрыва от доходов других. Допустим, у вас есть 100 рублей. Вы богаты, если есть люди, вынужденные наниматься к вам в услужение за 10 рублей. Вы – средний уровень, если с вас за услуги запрашивают столько же, сколько вы сами получаете. И вы – бедняк, если люди не согласны наниматься к вам за ваш уровень дохода. При этом сумма-то не изменилась, говорит Авагян, и, в идеальной модели, даже цены не изменились. Как только исчезает обращённое к вам предложение дешёвого труда (в том числе и воплощённое в товарах) – исчезает и ваше финансовое преимущество, даже при неизменных ценах рынка!