Бессовестность – двигатель либерализации

Слово «миксоматоз» для вас, друг-читатель, скорее всего, ничего не значит. Я и сам узнал его недавно: это, оказывается, одно из наиболее опасных заболеваний кроликов. Оно протекает довольно остро, и как правило заканчивается гибелью животного. Миксоматоз – бич кролиководов. Утверждая это, я утверждаю безусловную и бесспорную истину. Держу пари, утверждению «миксоматоз – бич кролиководства» никто не станет возражать! Возражать этой очевидности можно только из хулиганских побуждений. Но в то же время для людей, не связанных с кролиководством, бесспорная истина – при всей её бесспорности – совершенно не имеет значения.

Что скажет горожанин, услышав «миксоматоз – бич кролиководства»? Скорее всего, он рассеянно кивнёт:

-Ну да, ну да…

И тут же забудет об услышанном, отвлекаясь своими вопросами. И напрочь — ничуть не возражая истине бесспорной, несомненной, железно доказуемой. Но при этом никак его не затрагивающей.

Да, есть на свете Антарктида – и что с того? Да, в Аргентине вчера умер некий дон Педро – и какое мне дело?

Да, у кролиководов есть какие-то свои проблемы, я же не спорю – но они меня не касаются. Как и мои проблемы не касаются их…

А между тем матрица человеческого мышления заточена под дуализм согласия-отрицания. Она теряется при тупом равнодушии к вопросу, она просто не знает, что в таком случае делать. Всё человеческое мышление требует: «соглашайтесь с моими аргументами или выдвигайте свои!»

Человеческое мышление в принципе невозможно, если человек собственных аргументов не выдвигает, но и твоих не принимает. Мышление может вести дискуссию, но не выносит молчания.

+++

И если мы говорим про общество, государство, культуру – то ПО УМОЛЧАНИЮ нашему оппоненту эти вопросы должны быть интересны, важны. Иначе мы разговариваем со стеной. То есть ведём себя, как сумасшедшие…

Если отношение человека к вопросам общества, государства, культуры, прогресса, справедливости такое же, какое у вас или у меня к кроличьему миксоматозу, то что мы можем обосновать или опровергнуть?!

Нам очень долго и очень лживо внушали, что человеческое общество, все элементы его цивилизованных отношений – порождены выгодами и интересами самих людей.

Мол, люди объединились в общество и поставили над собой закон, потому что им так было выгодно, удобно и приятно. Зачем же искать каких-то корней общества, если оно вытекает из инстинкта целесообразности? Мол, люди объединились в общество с нравственными ценностями, потому что не могли иначе…

+++

Потом, когда на нас обрушились «перестройка» и приватизация – мы запоздало осознали, как жестоко обмануло нас школьное обществоведение.

Оказалось, что с экономической точки зрения человеку выгодно, удобно и приятно уничтожить государство, в котором он живёт и совершить страшные преступления против современников-соплеменников! И вместо возмездия это зло будет вознаграждено яхтами, виллами, лимузинами и поместьями!

Понимать, зачем нужно общество и законы в целом – одно дело. Понимать, зачем оно нужно лично тебе – совсем другое. Теоретическое знание о том, что вредит законности, а что культуре, что вредит прогрессу грядущих поколений, а что – пожилым людям на пенсиях вокруг тебя – не является прямым мотиватором действия.

Воспринимает ли человек законность, культуру, прогресс, гуманность – как своё личное дело, личную миссию стража? Или же он воспринимает их, как проблему миксоматоза кроликов, оставляя разбираться с проблемой другим?

Вопрос же не в том, что в нашем диалоге с либералами и приватирами у нас (или ещё у кого-то) нет аргументов! А вопрос в другом: в глухоте приватира к самому процессу аргументации.

Он прекрасно (может быть, лучше нас с вами) понимает, что вредит законности, а что прогрессу. И при случае поддакнет. Но его обобщённые вопросы совершенно не волнуют. Есть возможность украсть лично ему конкретно сейчас; чем это обернётся для будущего, для страны и для окружающих сограждан – вопрос десятый. Если бедой – то «жаль-жаль», но не более того.

+++

Приватизация доказала воочию: общество не собирается просто так, само по себе. Не бывает идущего самоходом прогресса, и не формируется из случайных актов самовыражения целостной культуры. Человечность в человеке отнюдь не врождённый инстинкт.

Если от болезней, убивающих кроликов, мы перейдём к болезням, убивающим цивилизацию – то главной такой пандемией, «чёрной смертью» всего человеческого в человекообразном звере является «дефицит веры в организме».

На протяжении всей истории веры всегда не хватало. Дефицит веры в организме порождает все преступления и зверства человеческого существа. Когда веры в организме мало – её хватает только на самые грубые формы государственного единения, на самые дырявые скрепы, позволяющие лишь кое-как удерживать людей вместе. Но когда и эта капелька иссякает – то не хватает центростремительной силы даже на самые примитивные формы организации без наиболее циничных форм взаимного истребления!

Средневековое государство – конечно, далеко не идеал. Оно – если смотреть глазами ХХ века – Левиафан, монстр. И тем не менее, даже оно (при всей его примитивности и внутренних рецидивах звериного беззакония) – выгодно отличается от «войны всех против всех» с её массовым каннибализмом и от Содома с Гоморрой.

В средневековом обществе веры очень мало и она очень груба, она мало отличается от первобытного магизма и фетишизма. Тем не менее, пусть и с шокирующими деталями, общество существует – потому что центробежные силы зверья в нём хотя бы частично компенсированы центростремительной силой верующих. Тех, кто ломает общество – очень много, они полные отморозки. Но есть (появляются) и те, кто чинит, налаживает поломанное…

+++

Веру можно назвать топливом социальности. Когда у вас мало бензина – ваш автомобиль может проехать небольшое расстояние. Когда бензина совсем нет – он вообще не в состоянии ехать.

Социум тоже не может двигаться без своего топлива (веры) – и при этом испытывает вечный дефицит этого топлива. На полный маршрут всегда не хватает. Но хорошо, если хватает хотя бы на пол-маршрута или на четверть — при движении к заветной цели (заветный — слово религиозного лексикона).

Злодеев много, добродетельных людей мало – это можно сказать про любую историческую эпоху. А ну как злодеями станут все?! Тогда как?!

+++

Само понятие о злодействе требует осуждающего злодейство активного субъекта. Злодейство, которое перестали обсуждать и осуждать – перестаёт быть злодейством и становится естеством, обыденностью, воспринимается, как закон природы.

Если мерзкие гиены заживо обглодали детёныша антилопы, то это выглядит гнуснее некуда – но кто в животном мире будет это осуждать? И чем? Членораздельной-то речи нет ни у гиен, ни у антилоп…

Если некому верить в то, что это неправильно – то оно и не является неправильным (при отмене всех и всяческих правил[1]). Дефицит веры порождает общества кособокие, несовершенные, далёкие от идеала верующего человека. Но отсутствие веры – убивает общество насмерть. Нет веры – нет и общества с его законами, нормами, прогрессом и т.п.

Возникает потребитель-смертопоклонник, не видящий ни продолжения, ни смысла жизни, прекрасно понимающий, что вредит обществу, и совершенно равнодушный к этому вреду.

С чем это сравнить? Например, я прекрасно знаю, что пожар вредит избе Ивана Петрова в Хабаровском крае. Я не сомневаюсь, что пожар избу уничтожит – и не нужно мне этого доказывать. Но какое мне дело до Ивана Петрова в Хабаровском крае, и до его избы?! Мне что, с Урала бежать тушить её?

Для циника точно такой же избой Ивана Петрова оказываются государство, культура и цивилизация. Я не утверждаю, что он обязательно её подожжёт, нет! Он – в основной массе – тушить не побежит.

Вот, к примеру, Ельцин или Чубайс ломают человеческую цивилизацию. А она пять тысяч лет с великими жертвами строилась, преемственно, кирпичик к кирпичику возводилась… А они «творят, что хотят, только щепки летят»… Атеизированный циник вполне трезво понимает роль Ельцина и Чубайса в истории. Если нужно их формально осудить, погрозить пальчиком – он сделает вам на радость. Но если речь идёт о действиях, грозящих лично ему убытком, риском – он пасует.

-Напасть на этих чудовищ? Так ведь они же кусаются! И потом, кто мне заплатит за драку с ними? Почему я должен с ними драться, а не кто-то другой? Нет, мне жаль человеческой цивилизации, как-никак, 5 тыс лет строился памятник культуры, и мои предки участвовали… Вы мне скажите, где галочку против них поставить, я поставлю… А для более решительных действий – нужна отдельная оплата. Я, знаете, не дурак, чтобы бесплатно кулаками махать! Цивилизация – она не моя, не в моей собственности, крушат, мне жалко, но не более того…

Этот монолог культурного и благонамеренного атеиста – не моя выдумка. Это – наша история 90-х и позже. Мало было тех, кто одобрял чудовищные зверства ельцинизма, «галочек» в бумажках хватало, однако не нашлось таких, что легли бы грудью на амбразуру – за всех лично!

Люди считали себя «умными» — в том, что отделили себя от цивилизации в некий автономный статус. «С храма батюшка кормится – пусть он храм и защищает! А я и так намедни пятак туда отнёс, чего же боле?! Не пойду я драться с поджигателями храма!»

Такая позиция специфически понятого «ума» и житейской осторожности – несовместима с цивилизацией, вообще с существованием общества. Ибо приходит лев, и приходит медведь, и забирают всё, а никто не догоняет и не отбирает…

+++

Наше время, как никакое иное, вскрыло всю бесплодность и пустоту атеизированного цинизма «образованщины». Наверное, те, кто проповедовали безбожие, рассчитывали на что-то иное, но получилось-то вот это чудовище!

Суть же чудовища – в полном безразличии человека к судьбе другого человека, причём не в отдельных случаях, а массово. Бессовестность в обществе воспитанных школой циников из исключения стала общим правилом.

— Вот я кушаю; а другие кушают ли? Для одного человека эта мысль – острая боль, для другого – смутное беспокойство. Но хуже всех те, для кого эта мысль – абсолютно чужда. «Я кушаю и этого довольно. Что там с другими – не знаю, и знать не хочу, и слушать не стану».

Депутаты и сенаторы голосуют почти единогласно за пенсионную «реформу», прекрасно понимая, какую подлость по отношению к самым бедным и беззащитным согражданам совершают. А у кого, кроме Поклонской, сердчишко дрогнуло?! Вот если бы у депутатов и сенаторов отбирали то, чем лично они пользуются – вы бы полюбовались на медведей, вставших на дыбы! Вот тут-то бы эта публика дралась насмерть…

А поскольку отбирают последнее не у них лично (они упакованы на славу) – то и вопросы личного удобства, бытового комфорта перевешивают с лёгкостью вопросы абстрактной справедливости. И это ведь не личный выбор отдельного человека – это массовое явление. Это НОРМА ЖИЗНИ: всех «кинуть» а самому к высшему комфорту выползти. В твёрдом убеждении, что «любой на моём месте поступил бы так же».

+++

Совестливый человек восстанет против абстрактной несправедливости, будет протестовать «из принципа».

А для бессовестного главное – личная подачка. От сограждан он отвязан. За личную подачку он разрешит делать с согражданами, что угодно.

Почему?
Да потому что ему наплевать, что и кто делает со всеми, кто не он сам.
Если его лишат благ – он зарычит.
А если благ лишают не его – то это, по его убеждению, не его дело.

Ведь только протест против безобразия делает безобразие из «вещи в себе» выделенным фактом. Безобразие, против которого никто не возражает – воспринимается как «естество», обыденный ход вещей.

Но как можно возражать? Можно возражать за деньги – когда этого требует твой наниматель. Такой протест неискренний и выгодный. Перестав быть выгодным протестующему – он снимается.

А можно протестовать на вероисповедной основе, когда ты клеймишь порок, не глядя – выгодно это тебе или невыгодно, платят тебе за это – или наоборот, лишат благ.

Формальный протест должностного лица (на который так уповают либералы и юристы) – это протест за деньги. От этого не уйти. Должностное лицо получает оклад и бонусы. А до этого, чтобы стать должностным лицом – оно делало карьеру, правда? Делая карьеру, понимало, что много желающих занять твоё место, и не хотело, чтобы эти желающие заняли это место. То есть: держало нос по ветру.

То есть формальный протест должностного лица связан с поощряемостью действия нанимателем. Надежда, что нас защитят те, кому это по должности вменено — наивнейшая из надежд. Без веры, во власти цинизма — они становятся первыми из бандитов…

Чего не одобряет наниматель – не будет делать и должностное лицо. Или – будет, но уже не как должностное лицо, а как гражданин, потерявший должность[2].

+++

Теоретики либерализма в XIX веке думали, что требуют освободить добродетель от сдерживания её добрых дел. Это было связано с многовековым образом добродетели, казавшимся в итоге безусловным и врождённым.

Эти теоретики не дожили посмотреть, что под их знамёнами теперь уже требуют освободить от всякого сдерживания порок, низость и мерзость, утратив базовое различение добра и зла.

Хороша или плоха свобода? Ответ на самом деле очень прост. Хорошо, когда свобода для хорошего человека. И плохо, когда она для плохого. Уйти от разделения людей на хороших и плохих не получится.

Плохо, когда мне помешали спасти утопающего, но хорошо, когда помешали мне его наоборот, утопить. В обоих случаях речь идёт о подавлении свободы, о том, что мне не дали сделать то, чего я хотел.

Когда неограниченная свобода личности сочетается с утратой различения добра и зла (религиозных по природе происхождения) – человеческое общество утрачивает все человеческие черты. Ибо мы оказываемся в матрице звериного поведения.

И есть ли оттуда выход – не знает уже никто…

[1] ПРАВИЛО – слово церковное, изначально обозначало не норму поведения человека, а порядок богослужения в храме.

[2] Яркий пример – Виктор Иванович Илюхин, прокурор, который в строгом соответствии с законом и совестью 4 ноября 1991 года возбудил против президента СССР Михаила Горбачёва уголовное дело по статье 64 УК РСФСР (измена Родине) в связи с подписанием им постановлений Госсовета СССР от 6 сентября 1991 года о признании независимости Литвы, Латвии и Эстонии. В результате принятия данных постановлений был нарушен закон СССР от 3 апреля 1990 года «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из состава СССР» (в этих республиках не проводились референдумы о выходе из состава Союза ССР). Генеральный прокурор СССР Николай Трубин незаконно закрыл дело, а через два дня Илюхин был уволен из Прокуратуры СССР. После ухода из прокуратуры он работал обозревателем газеты «Правда», был заведующим правовым отделом издания. Это яркий пример должностной и вероисповедной реакции на нарушение закона. Илюхин демонстрирует протест верующего в попранные идеалы, Трубин – оплаченный протест должностного лица.