ЧЬИМ ИНТЕРЕСАМ СЛУЖИТ РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА?

В связи с очередным ближневосточным кризисом в российском информационном пространстве, помимо прочего, началось оживлённое обсуждение вопроса, какой сценарий развития событий и какая военно-политическая стратегия нашей власти соответствовали бы нашим национально-геополитическим интересам. Обсуждение интересное, но в нём упускается из вида ключевая деталь – наша (в кавычках, если уж быть до конца честными) власть не является субъектом реализации наших интересов.

В точном соответствии с внутренней социально-экономической моделью, стремительно деградировавшей от дикого капитализма к феодализму, а местами едва ли не к первобытному рабовладению, внешняя политика Российской Федерации представляет собой поле осуществления феодальных, меркантильно-имущественных интересов узкого круга ведомств, корпораций, группировок и конкретных персоналий.

Правда, с учётом того, что и совершенно бесправное население требуется держать в состоянии возбужденного одобрения, дабы оно не мешало главным – собственно, меркантильным – интересам, сопутствующей внешнеполитической целью являются «маленькие победоносные войны», необязательно кровавые, можно и в расширительно-дипломатическом смысле. Они, к сожалению, в остром дефиците, поэтому особое внимание уделяется пропагандистскому аппарату, способному превратить в блестящий триумф даже громкий провал типа недавнего газового контракта с Украиной.

Периодически современную Россию называют, с осуждением или одобрением, империалистическим государством. Думается, это не совсем так или совсем не так. Классическое, нормальное империалистическое государство («нормальность» здесь не морально-этическая, а техническая характеристика, примерно синонимичная «эффективности») в предельном упрощении похоже на предприятие, львиная доля барышей от которого достаётся, конечно, хозяевам и управленцам, но и простым работягам при ударном труде кое-что перепадает, они тоже себя чувствуют участниками «общего дела».

Таков был западный империализм конца позапрошлого – начала прошлого века. Замечательный русский публицист Фёдор Нестеров в книге «Связь времен» писал: «В любой многонациональной империи Запада даже низший социальный слой господствующей нации имеет ряд привилегий по отношению к подчинённому народу в целом. Последний клерк Ост-Индской компании чувствовал своё превосходство перед сиятельным махараджей; беднейший из французских колонистов в Алжире был бы до глубины души оскорблён, если бы его назвали феллахом, немецкий рабочий в Австро-Венгрии, интернационалист в теории, всё же голосовал против приёма чешских, польских, хорватских пролетариев в его, немецкий, профсоюз, в его, немецкую, социал-демократическую партию… Моральные нормы, обязательные в отношениях между членами господствующей общины, теряют всякую силу при их сношениях с представителями низшей общины». …В понятие “отечества” британский солдат вкладывал, помимо Англии и Шотландии, также Ирландию и всю “свою” колониальную империю, а германский “защитник отечества” не только настоящую, но и будущую, еще более великую Германскую империю.

 На заседании одной из комиссий II конгресса Коминтерна Квелч, представлявший Британскую социалистическую партию, сказал, что рядовой английский рабочий счёл бы за измену помогать порабощённым народам в их восстаниях против английского владычества. Рядовой английский обыватель считал справедливым то, что Англии принадлежат Ирландия, Индия, Египет, и не видел ничего предосудительного в том, чтобы ей принадлежали также и Ирак, и Палестина, и многое другое. А рядовому германскому мещанину всё это казалось, напротив, крайне несправедливым. Он чувствовал себя и своих детей обделёнными куском колониального пирога, ему также не терпелось взвалить на плечи “бремя белых” и заняться “культуртрегерством” среди цветных на островах Океании и на Африканском континенте, на Востоке Ближнем и Дальнем… но, для того чтобы получить право на белый пробковый шлем, приходилось надевать пока островерхую стальную каску защитного цвета».

Не упомянутые Нестеровым США также на большей части этапов современной истории были именно государством классического военно-экономического империализма, временами сочетая или перемежая его либерально-демократическим мессианизмом и глобализмом. И нынешний хозяин Белого Дома, Дональд Трамп, именно типовой, для палаты мер и весов империалист. Конечно, далеко не все американские агрессивно-экспансионистские акции приносят рядовому американцу выгоду или хотя бы чувство гордости. Даже те, которые поначалу казались победоносными – вспомним Ирак. Поэтому, собственно, излишняя международная активность Штатов подвергается критике тамошними национал-консерваторами типа Патрика Бьюкенена и Рона Пола с его сыном Рэндом. Но можно хотя бы сыграть в рулетку, повезёт-не повезет, точнее, понаблюдать, как рулетку раскручивают люди сверху.

В нашем случае повезти простому россиянину не может в принципе, никакой пользы от внешнеполитических «успехов» он не получит. Вот ущерб от неудач – вполне. Америка имеет достаточно солидный базис, чтобы неудачи хотя бы социально-экономически не били слишком сильно по обывателю. У нас – наоборот, действует принцип приватизации верхами плодов удач при безусловной национализации убытков.

Да, и в Штатах огромное место во внешней политике и геоэкономике занимают элитные группы, ведомства, компании (крылатая фраза – «что хорошо для «Дженерал моторс», хорошо и для Америки»), транснациональные корпорации. Наконец, не будем забывать о пресловутом «глубинном государстве». У каждого из этих субъектов часто «своя» внешняя политика, конкурирующая с остальными, и с каждым годом их совокупная доля в общем «пакете акций», кажется, лишь увеличивается. Но и у «наземного» государства «как такового», олицетворяемого президентом, всё ещё есть широкие полномочия и возможности для решающего слова. В России, к сожалению, говорить о государстве «как таковом», возвышающемся над остальными субъектами, говорить не приходится.

Да, и американский президент со своей партией могут и регулярно используют внешнюю политику для достижений целей во внутренней. Одна из важных причин повышения Трампом градуса в конфронтации с Ираном выступает его желание отделаться от агрессивных неоконсерваторов, желающий полноценной войны с исламской республикой, и одновременно без особых потерь показать себя в глазах избирателя «крутым парнем» – совсем скоро ведь выборы.

Демократы, к слову, не лучше и не хуже – достаточно вспомнить бомбардировки Югославии в период «моникагейта». Да и другие примеры есть, без кровопролития: «В Белом доме [в середине 90-х] не упускались из виду и внутриполитические дивиденды приёма стран Центральной и Восточной Европы в НАТО, очень популярного среди миллионов американских избирателей восточноевропейского происхождения, сконцентрированных в критически важном на президентских выборах Среднем Западе страны» (В. Печатнов, А. Маныкин «История внешней политики США»). Но в РФ подчинённость внешней политики и геоэкономики частно-корыстным нуждам и внутриполитическим интересам (на выходе, опять же, связанным с обогащением) достигает беспрецедентного размаха.

Возьмём, скажем, операцию в Сирии. Россия там обкатала вооружение, проверила боеготовность солдат и офицеров, помогла, как ни крути, законному правительству, уничтожила немалое количество исламистов. Правда, заявленная цель «бороться с исламизмом на дальних подступах» не может считаться и отчасти выполненной с учётом того, что за четыре с лишним отчётных года количество исламистов-радикалов на российской территории, даже согласно официальным данным, лишь увеличилось. Тем не менее, начальный этап операции можно, пользуясь советской политико-историографической терминологией, назвать «условно-прогрессивным».

Однако с каждым месяцем и с каждым громким, но в итоге нереализованным заявлением о «полной победе» и «выводе войск» прогрессивность испаряется. Зато на первый план неприглядно выходят те самые частные интересы. Как в случае с неравной битвой против американцев за газоперерабатывающий завод под Хишамом, стоившей жизни нескольким десяткам, если не сотням бойцов ЧВК.

Впрочем, непарадная, но основная и вновь предельно меркантильная цель присутствия в Сирии была ясна и в 2015-м – обменять помощь Западу в борьбе с запрещённым ИГИЛ* на «прощение» хотя бы де-факто Крыма и снятие санкций за его возвращение. При возвращении Крыма, в свою очередь, тоже сыграла основную роль меркантильная экономоцентричная логика – стойкое ощущение, что вот-вот окажутся бесполезными все траты на базирование Черноморского флота, а дальнейшие убытки окажутся ещё больше, возможно, на порядки. Плюс – буквально минутная обида за данный Януковичу и оказавшийся бесполезно выкинутым кредит. Защита русских была во всей этой истории делом десятым, хотя и удобным как повод.

Некоторое, небольшое, место в российской внешней политике играет слабость части высших чиновников к своим портретам на обложках западных изданий и местам в рейтингах мировых небожителей, публикуемых этими же журналами. С годами, по мере физического старения наших главных сановников, эта слабость объяснимо увеличивается. Но отнести её к числу первостепенных факторов вряд ли возможно. И страшные сказки отечественных либералов и западных политиков про сидящих в Кремле амбициозных имперцев, стремящихся к восстановлению СССР/Российской империи и мечтающих о месте в учебнике истории, следует по большей части считать именно сказками.

Приведённый выше крымский пример, однако, даёт нам и некоторую, крайне умеренную дозу позитива. В случае с материальной выгодой от внешней и внешнеэкономической политики у простых россиян, повторюсь, перед глазами рулетка без единого выигрышного деления. Но в случае с национальной гордостью и долгосрочными национально-геополитическими интересами, которые, к слову, имеют и материальную сторону (чужие солдаты, приходящие на смену своим после победы над ними, обычно особенно нахальны и прожорливы), всё чуть менее катастрофично. Чуть-чуть. Здесь уместна другая метафора – сломанных часов, которые два раза в сутки показывают правильное время.

Весной-2014 был именно момент, когда часы показали правильное время. Опять же, удалось спасти от победивших необандеровцев сотни тысяч русских людей и сакральные места нашей духовной и боевой славы, обильно политые кровью наших предков. К сожалению, два раза в сутки – это крайне мало, чуть больше одной десятой процента. Когда речь зашла о Донбассе и Новороссии, то кураж быстро прошёл; небольшую прослойку действительно патриотичных чиновников и силовиков, повлиявших на возвращение Крыма, нейтрализовали. В дело вступили боязнь санкций, испуг за иностранные счета и собственность, да и классово-сословная близость с украинскими политиками и олигархами, значительно более сильная, чем с разделённым русским народом и конкретно его украинской частью.

У осознанно патриотической части нашего общества здесь и сейчас возможности повлиять на российскую внешне-внутреннюю политику крайне ничтожны. Нужно, безусловно, использовать каждую из них, что в СМИ, что на пикетах и митингах, как год назад, накануне переговоров с Японией по Курилам. Поможет или нет – делай что должен. В остальном же приходится надеяться, что сломанные часы опять покажут правильное время, и мы… Бог с ней, с пользой, хотя бы не получим взваленного именно на нас, простых россиян, ущерба от участия в очередном конфликте ради чьих-то дач и яхт.