День в истории. Последний из Бурбонов

Карл X, король-ультрароялист, правление которого закончилось быстро и бесславно. Последний король Франции из династии Бурбонов

В этот день, 2 августа 1830 года, во Франции закончилась эпоха Реставрации. Отрёкся от престола последний «законный король» Карл X из династии Бурбонов. Казалось бы, какое отношение это давнее событие имеет к нам и нашему времени? Но при внимательном рассмотрении выясняется, что самое наипрямейшее. Даже более того, трудно найти более актуальное для нас событие в мировой истории.
Потому что как Франция и Англия после своих великих революций переживали эпохи Реставрации, так и бывший СССР её переживает сейчас после революции 1917 года. Как там эти эпохи закончились отречением «законных монархов» и новыми, хотя и не великими, революциями, так и наша Реставрация этим закончится. И главный актуальный вопрос нашего времени выглядит так: кого мы имеем на престоле — осторожного, умеренного реставратора Людовика XVIII, который просидел свой «срок» на троне до конца, то есть до своей естественной кончины, или сумасбродного реставратора Карла X, который попытался восстановить «всё, как было», и сломал себе на этом шею?

Людовик XVIII, король-умеренный роялист. Умер в королевском дворце в своей постели

Вот в Киеве, вне всяких сомнений, в кресле главы государства восседал до самого недавнего времени безумный аналог «Карла X» — со своим средневековым томосом, декоммунизацией до последнего серпа и молота, деиндустриализацией всего вплоть до погашения последней «лампочки Ильича» и т.д. Тут сомнений нет. За что он и поплатился и, будем надеяться, справедливо заплатит не только креслом, но и свободой, а то и головой. Заслужил…
А в России? Кое-что указывает, что у нас правит осторожный Людовик XVIII — например, недавняя благоразумная уступка возмущённым гражданам Свердловска по части отказа от строительства храма на месте сквера.
Но есть и другие симптомы. Вот, например, фотография, которая говорит сама за себя. Цветы к надгробию писателя Ивана Шмелёва. А само надгробие поставлено на личные средства Владимира Владимировича, из его президентской зарплаты.

А это из дневников того самого писателя Ивана Шмелёва, который покоится под этим надгробием:

30 июня 1941 года, Париж: «Я так озарён событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьётся сердце моё, радостью несказанной».

9 октября 1941 года, Париж: «…Вчера был день моего Серёжечки, преподобного Сергия Радонежского, России покровителя. Я ждал. Я так ждал, отзвука, — благовестия ждал — с „Куликова поля“! Я его писал ночами, весь в слезах, в дрожи, в ознобе, в вере… Я не обманулся сердцем, Преподобный отозвался… Я услыхал фанфары, барабан — в 2 ч. 30 мин., — специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… идёт разделка, Преподобный в вотчину свою вступает, Божье творится…»

«Рыцарь», как вы понимаете — это Гитлер, а армии дьявола, окружённые под Вязьмой — части Красной Армии. И вот автору таких мечтаний и откровений глава государства возлагает цветы? Заказывает на свои личные деньги надгробие? Если это не типичный поступок Карла Х, то что?..

Другой вопрос, не менее важный и актуальный: а кто противостоит нынешнему главе государства на площадях? Навальный и навальнята — это исторические аналоги тех, кто в этот день, 2 августа, сбросил Карла X? Увы, увы!.. Пока что всё, вплоть до мелочей (вспомним давние дружеские встречи Навального с протоиереем Чаплиным, его походы на «Русские марши», или то, что на недавней столичной акции толпой заправлял активист движения «Декоммунизация») — указывает на то, что это ещё более сумасбродные реставраторы, чем даже действующий глава государства. Аналоги сумасшедших декоммунизаторов с киевского «евромайдана». Короче говоря, воскресший Карл Х со своим безумным войском…

Ну, а в заключение — несколько цитат советского академика-историка Евгения Тарле, знатока истории французской Революции и Реставрации. Тарле умел любые исторические факты излагать увлекательно, но надо ещё понять, что это не просто история — это всё про нас, про нашу злободневную современность. И про наше ближайшее будущее…

«Сам король, старый больной подагрик Людовик XVIII, был человеком осторожным, но брат его, Карл Артуа, и вся свора эмигрантов, вернувшаяся с Бурбонами… вели себя так, как если бы никакой революции и никакого Наполеона никогда не существовало. Они всемилостивейше соглашались забыть и простить прегрешения Франции, но с тем условием, что страна покается и вернётся к прежнему благочестию и прежним порядкам. При всём их безумии они скоро убедились, что абсолютно невозможно ломать учреждения, основанные Наполеоном, и все эти учреждения остались в неприкосновенности: и префекты в провинции, и организация министерств, и полиция, и основы финансового обложения, и кодекс Наполеона, и суд — словом, решительно все создания Наполеона, и даже орден Почетного легиона остался, и весь уклад бюрократического аппарата, и устройство армии, устройство университетов, высшей и средней школы, и конкордат с папой — словом, остался наполеоновский государственный аппарат, но только вместо самодержавного императора наверху сидел «конституционный» король.

Лишь сравнительно немногие понимали, что полная реставрация главного, то есть социально-экономического старого режима, не удастся ни во Франции, где его разрушила революция, ни в тех странах, где ему нанес страшные удары Наполеон, и что поэтому не может удасться и полная реставрация политическая или бытовая. Из реакционеров это понимали и с горечью отмечали лишь единичные мыслители. Напрасно Людовик XVIII говорит, что он воссел на прародительский престол: он воссел и сидит на троне Бонапарта, а прародительский трон уже невозможен, со скорбной иронией говорил Жозеф де Местр, указывая на то, что во Франции весь социальный, административный, бытовой строй остался в том виде, как существовал при Наполеоне, — только наверху вместо императора сидит король и имеется конституция.

Франсуа Жерар. Коронация Карла X. 1825

Талейран увидел, что при дворе… берёт верх партия разъярённых и непримиримых дворянских и клерикальных реакционеров, находящихся под властью абсурдной, неисполнимой мечты об уничтожении всего, сделанного при революции и удержанного Наполеоном, то есть, другими словами, они желают обращения страны, вступившей на путь буржуазного — торгово-промышленного развития, в страну феодально-дворянской монархии. Талейран понимал, что эта мечта совершенно неисполнима, что эти ультрароялисты могут бесноваться, как им угодно, но что всерьёз начать ломать новую Францию, ломать учреждения, порядки, законы гражданские и уголовные, оставшиеся от революции и от Наполеона, даже только поставить открыто этот вопрос — возможно, лишь окончательно сойдя с ума. Однако он стал вскоре усматривать, что ультрароялисты и в самом деле как будто окончательно сходят с ума, — по крайней мере, утрачивают даже ту небольшую осторожность, какую проявляли ещё в 1814 году.

Людовик XVIII, старый, больной, неподвижный подагрик, хотел только одного: не отправляться в третий раз в изгнание, умереть спокойно королем и в королевском дворце. Он был настолько умен, что понимал правильность воззрений Талейрана и опасность для династии белого террора и безумных криков и актов ультрареакционной партии. Но он должен был считаться с этою партией…

Образованная масса, воспитанная на просветительной литературе и свободомыслии XVIII века, очень скоро стала раздражаться засилием, проявленным духовенством и при дворе Бурбонов, и в администрации, и в общественной жизни. Гонение на всё, напоминающее вольтерьянский дух, было поднято со всех сторон. Фанатики юродствовали особенно в провинции, где новые чиновники назначались кое-где по выбору и рекомендации церкви. С каждым месяцем Бурбоны и их приближенные всё более и более расшатывали своё положение. Бессильные восстановить старый строй, уничтожить гражданские законы, данные революцией и Наполеоном, бессильные даже только прикоснуться к зданию, сооружённому Наполеоном, они провоцировали своими словами, своими статьями, своей ярой агитацией, своим дерзким поведением как крестьянство, так и буржуазию.»

Такие дела. Перечитав последнюю цитату Тарле, которая звучит особенно актуально, пожалуй, приходишь к выводу, что нынешние уличные протесты представляют собой своеобразный сплав двух стихий. С одной стороны, как недавно в Свердловске, протестуют противники Реставрации слева, недовольные засильем церковников и прочих «ультрароялистов». С другой стороны, как на днях в Москве, протестуют сами безумные «ультрароялисты» и декоммунизаторы. Как в Киеве в 2014-м. Причём оба протеста смешиваются и сливаются между собой, так что разделить их не так-то просто. Хотя история разделит, конечно. Но от того, какие идеи в конечном счёте возьмут верх, зависит, какой окажется следующая эпоха в России. Либо это будет царство безумного Карла X, по сравнению с которым даже нынешнее время покажется нам трезвым и умеренным правлением Людовика XVIII.
Либо Реставрация, наконец, закончится.

«О, какая отвратительная маска!» Такой карикатурой художника Шарля Филипона французы проводили своего последнего короля из династии Бурбонов, Карла X