Образовательная катастрофа и развитие человечества. Завершение

Фото отсюда

Итак, как было сказано в прошлых постах (1 , 2 , 3), развитие массового образования – впрочем, не только массового – очень тесно связано с той долей прибавочной стоимости, которая достается рабочим. То есть, проще говоря, с величиной реальной заработной платы. (С «прибавкой» доступных социальных благ.) В том смысле, что чем больше эта величина – то есть, чем большая доля доходов достается работникам – тем более качественным становится массовая школа.

И наоборот: уменьшение (относительной) оплаты труда, ликвидация доступности социальных благ приводит к образовательному кризису. То есть, к падению доступности образования, к снижению его уровня, а главное – к выхолащиванию его главного принципа, состоящего в привитии «образующимся» представления о возможности изучения и изменения окружающей реальности. И замене его на принцип имитации, манипуляции, сиречь, умения работать с пространством виртуальным. Которое отнюдь не сводится к известной всем сфере компьютерной графики – скорее наоборот, это компьютерная графика во всех своих воплощениях выступает небольшой и единственно полезной его частью.

Но пойдем по порядку. И вернемся к описанному в прошлом посте правому реваншу, который породил в экономике такие явления, как «рейганомика» и «тетчеризм». Сиречь, такие экономические системы,  при которых реальная зарплата большей части населения начала падать, а доходы правящей верхушки расти. Впрочем, помимо владельцев капитала  была и еще одна выигравшая «категория» населения. Это т.н. «яппи» — Yuppie, «молодые городские профессионалы». К этим самым «молодым профессионалам» принято было относить широко разросшуюся во время «рейганомики и тэтчеризма» категорию экономических и юридических специалистов, порожденных массовыми приватизациями и реорганизациями, слияниями и поглощениями, которые испытывал бизнес в это время. Причина последнего состояла в том, что – в связи с происходящими в СССР процессами – уже в конце 1970 годов страх перед «Красной угрозой» у мировой буржуазии исчез. Что сделало  возможным резко повысить уровень конкуренции – со всеми вытекающими последствиями.

* * *

Обыкновенно «яппи» принято противопоставлять хиппи – собственно, и данная аббревиатура создавалась именно из этого противопоставления. С намеками, что, дескать, «новая молодежь» вместо прежнего безделья, курения «травки» и беспорядочного секса начала выбирать упорную учебу, работу и семейные ценности. Однако в действительности яппи сменили не столько «детей цветов» — кои действительно в это время уже уходили в прошлое, но по совершенно иным причинам – сколько упомянутых в прошлом посте инженеров и ученых. Которые еще недавно выглядели как очевидные бенефициары бытия, но уже в 1980 годах оказались вытесненными на второй план. Ну, в самом деле:  в 1950-1970 годы технические и естественно-научные специалисты могли просто не задумываться о трудоустройстве. (А если они выбирали вместо «работы на дядю» собственный бизнес – то могли не задумываться о сбыте продукции.) В 1980 годы же – когда экономика вновь начала напоминать (см. выше) кипящий котел  – шансы «технарей», естественников и «примкнувших к ним» честных гуманитариев стали резко падать.

В том смысле, что фирмы теперь могли с легкостью разориться или менять направление своей деятельности, с соответствующим увольнением персонала. А государственные программы или закрывались, или переводились на ограниченное финансирование – вместе со всеми специалистами. Поэтому изучать в школе-колледже-вузе сложные естественнонаучные или технические дисциплины  стало просто не выгодным: неизвестно еще, что будет к моменту выпуска? А вот стараться попасть в категорию «молодых городских профессионалов» — они же «эффективные менеджеры», они же «чикагские мальчики» — напротив, стало означать жизненную удачу. Правда, как нетрудно догадаться, попасть в данную «систему» оказалось не так уж просто: это нанимать инженера или ученого можно было – и нужно было – исключительно по его деловым качествам. В случае же соприкосновения с крупным капиталом важнейшим качеством становилась лояльность владельцам. Поскольку нелояльный менеджер может нанести вред гораздо больший, нежели менеджер просто глупый. Это, с одной стороны, привело к тому, что проявления комформизма и умения представлять себя стало более важным, нежели реальные знания. (Даже по экономике или юриспруденции.) А, во-вторых, что еще более важным оказался… принцип происхождения. Ну да: проще всего получить лояльность, делая ставку на родственников.

Подобные изменения неминуемо отразились на образовании. Причем, не только в том плане, что выросла популярность образования «гуманитарного» (в смысле, «менеджерского»), и упала естественно-научного и технического. (Это-то понятно.) Но и в том, что – вне зависимости от «направленности» обучения – сама идея передачи знаний стала вторичным к обладанию т.н. «социальными навыками». То есть, к пресловутым «коммуникабельности и активности», под которым, понятное дело, скрывалась указанная выше «лояльность владельцам». (То есть, «лидер» в современном понимании –  это тот, кто делает хорошо начальству при полном «забитии» на, собственно, производственный процесс.)  Ну, и разумеется, важным стала возможность вхождения в «нужный круг» — ставший главной целью молодых людей. Совсем, как в XIX столетии. (Правда – без понимания того, что 90% жизненного успеха в подобном мире определяется положением родителей.)

Разумеется, данные изменения стали заметными не сразу. Поскольку сложность выстроенной в период «дорогой рабочей силы» образовательной системы была очень высока, а значит – очень высока была ее инерция. Поэтому те же 1980 годы – несмотря на весь «яппизм» — прошли, в общем-то, под тем же самым знаком «технического прогресса», что и «Золотые десятилетия». Правда, уже тогда начали проявляться некоторые странности – например, масштабные космические программы, запланированные американским руководством в военно-политических целях – оказались проваленными. Например, именно это произошло со знаменитыми «Звездными войнами» — сиречь, «Стратегической Оборонной Инициативой», коя предусматривала развертывание мощной группировки космического ракетного и лазерного оружия. Должного – по идеям «заказчиков» — полностью аннулировать советское военное превосходство. А заодно – и придать «технологический пинок» уже начавшей ощутимо стагнировать американской экономике.

Надо ли говорить, что практически ничего из данной программы не было создано. (Хотя деньги на СОИ были выделены очень большие.) То же самое можно сказать и о разрабатываемой в это же время «земной» противоракетной обороне. Которую планировали ввести в строй во второй половине 1980 годов, однако в действительности «допилили» только в 2000. (Точнее – не допилили, а хоть как-то заставили работать.) И подобная ситуация – т.е. создание красивых картинок и амбициозных планов при нулевом «выходе» — была практически везде, от авиации до роботостроения. Так что, по сути, единственной отраслью, в которой 1980 годы ознаменовали реальный прогресс, оказалась отрасль «компьютерная». (А точнее, микроэлектронная). Просто потому, что она оказалась наиболее «поздней» из всех «новых отраслей» — то есть, еще в конце 1970-х годов в ней шел активный рост и развитие.

Впрочем, и тут можно (при внимательном взгляде) увидеть признаки стагнации, поскольку действительного освоения новых рубежей – и в плане элементной базы, которой так и осталась «кремниевая технология», и в плане появления каких-то принципиально новых компьютерных архитектур – тут не произошло. Тем не менее, именно компьютерная отрасль «ответственна» за то, что в 1980-е годы мир продолжал считать, что находится на стадии продолжения «Золотых десятилетий». Как ни странно, но нечто подобное продолжилось и в 1990 годы. Разумеется, в этот период описанные выше проблемы стали еще более значимыми. И потому, что продолжать выдавать созданные лет двадцать (и больше) назад технологии за что-то новое стало просто неприличным, и потому, что широко расплодившиеся за десять лет «эффективные менеджеры» начали уже в открытую переводить ресурсы из реального производства на спекулятивный рынок. Но, все равно, созданной в прошлом «мощи» — прежде всего, в виде «человеческих ресурсов» — хватало. В том смысле, что созданный во время «Золотых десятилетий» «слой» инженеров-ученых-врачей продолжал оставаться довольно обширным. По крайней мере, на фоне стремительно сокращающегося «поля инноваций». (То есть, «только для вычислительной техники» специалисты оставались.)

* * *

Однако уже тут возникло две серьезные проблемы. Первая из которых состояла в том, что в область, имеющую очевидный кадровый дефицит – в смысле, — попало само образование. В том смысле, люди, имеющие хоть какую-то мотивацию, отличную от финансовой, стали попадать сюда все реже. (Поэтому уровень не только школьных учителей, но и университетской профессуры упал по сравнению с прошлым очень сильно. А уж о «чиновниках от образования» и говорить нечего!). А, во-вторых, указанные «эффективные менеджеры» — с их ориентацией на демонстрацию лояльности и самопрезентацию  — начали изменять нормы поведения всего общества. (Поскольку данная категория оказывалась «на вершине» социальной пирамиды, ее поведение неизбежно копировалось всеми остальными.)

Что – в совокупности с исчезающей значимостью реального производства – привело к указанной выше «виртуализации». То есть, к замене какой-либо «физической» деятельности на ее демонстрацию. (В том смысле, что оказалось намного проще изобразить бурную деятельность, нежели что-то делать в реальности). Кстати, первой это пережила уже описанная компьютерная сфера – которая с этого времени оказалась забита эффектными, но плохо работающими решениями. (Разумеется – как показывает приведенный выше пример с СОИ – подобные вещи были и ранее, до того они связывались, в основном, с государством). Сейчас, разумеется, подобное — норма: если какой-то сайт не тормозит или не виснет, то это воспринимается как чудо. (Хотя таких чудес почти и не встречается). Но в 1990 данное поведение еще вызывало диссонанс – приводя, например, к известной «виндорусофобии» того времени.

Впрочем, очень скоро данный «метод» стал заполнять все остальное. В том смысле, что концепция «казаться, а не быть» оказалась не просто наиболее привлекательной, но и, по сути, единственно возможной в активно «менеджеризирующемся» мире. Правда, вплоть до 2000 годов, это изменение не захватывало «жизнеобеспечивающие технологии», поскольку их привлекательность для «эффективных» была не столь высокой. (Данные отрасли невозможно реорганизовывать-сливать-реформировать – т.е., делать то, под что пресловутые «яппи» и заточены – без полного разрушения. Хотя, разумеется, было и такое) Поэтому там продолжали сохраняться и организационные структуры и люди из «прежней эпохи».

Однако бесконечно продолжаться подобное не могло – и в конце первого десятилетия XXI века случилось то, о чем было описано в моих недавних постах. А именно – «прежняя эпоха» кончилась, и, прежде всего, кадрово. В том смысле, что и «старых» инженеров, и ученых оказалось недостаточно (по причине их физического ухода). Да и «новых», но подготовленных на «старых» образовательных программах (которые еще как-то «производились» в 1980-1990 годы) также перестало хватать. Поэтому возможности для поддержания указанных систем «жизнеобеспечения» — они же базовые отрасли (энергетика, здравоохранение, коммунальное хозяйство, транспорт и т.д.) – стали уменьшаться.  Ну, а возможности воссоздания их «на новых принципах» — скажем, на той же возобновляемой энергетике – оказались доступными «не только лишь для всех». А точнее – мало для кого оказались доступными. (О чем так же говорилось в моих постах).

И разрешить данную проблему в текущих социально-экономических условиях вряд ли представляется возможным. Поскольку, что ее реальные корни ее лежат – как, собственно, и говорится в последних постах – вовсе не в образовании. А в  изменении «соотношения сил» между теми, кто делает и теми, кто решает – иначе говоря, работникам и владельцами капитала. Так что никакая «накачка деньгами» образовательной системы к разрешению данного вопроса не приведет. (Хотя бы потому, что сами «эффективные» эти деньги прекрасно «освоят» — сиречь, присвоят себе).

Ну, а о том, что это значит для человечества, и чем все это закончится, надо будет говорить уже отдельно…