Лучший министр финансов николаевской России граф Канкрин в свое время говорил так: «Частные банки опаснее, нежели выпуск бумажных денег. Контроль за ними труден или неудобовозможен…»
Зато новый император Александр II прославился как «либерал». В политической истории он отметился освобождением крестьян, а в истории финансов – как монарх, открывший в России эпоху господства частных банков. Началось все 10 июня 1857 г., когда царь утвердил «Положение о городских общественных банках». Фактически муниципальным властям разрешили свободно создавать банковские учреждения. Отныне для городского банка достаточно было уставного капитала в 10 тыс. руб. – сумма фантастическая для крестьянина той эпохи, но вполне подъемная для многих купцов и городских бюджетов.
Подписанное Александром II «Положение» даже не предусматривало обязательного контроля государственных органов за муниципальными банками. Государство лишь установило лимит кредитов в таких учреждениях: кредит для купца 1-й гильдии не мог превышать 4 тыс. руб., 2-й гильдии – 3 тыс. руб., 3-й гильдии – 2 тыс. руб., а для мещанина – 500 руб. серебром. Предполагалось, что доходы «общественных» банков станут весомым подспорьем городских бюджетов.
Единственным ограничением было территориальное – «общественные» банки, согласно царскому «Положению», могли работать только с обитателями конкретного города. Однако даже это ограничение царь снял в 1862 г., после чего в России начался взрывной рост числа муниципальных банков. Если ранее, со времен Екатерины II, в стране было создано менее трех десятков городских банков, то начиная с 1862 г. за следующие 20 лет их возникло 266! Свои банки появились не только в губернских городах, но и в большинстве уездных. Тем более что царское «Положение» разрешало совмещать должности директора «общественного» банка и городского главы. Притом директор муниципального банка мог назначаться пожизненно, становясь неограниченным распорядителем кредитов.
Как подсчитали экономисты, к 1881 г. доля городских банков в общем объеме банковских операций составляла 42%. На тот же год во всех муниципальных банках России на депозитах числилось 206,2 млн рублей. Для сравнения: в том же году сумма вкладов в частных коммерческих банках равнялась 206,8 млн руб. То есть небольшие, но многочисленные городские банки по финансовым показателям были вполне сопоставимы с коммерческими банками, учрежденными крупнейшими капиталистами империи. При этом минимальный уставный капитал городского «общественного» банка по закону был в 50 раз меньше, чем у коммерческого.
Более двух десятилетий контроль со стороны государства за городскими банками фактически отсутствовал. Закон обязывал их раз в год сдавать отчет в Минфин, но, согласно государственной статистике, в 1869–1874 гг. четверть всех открытых в России «общественных» банков вообще не предоставляли имперским властям никакой отчетности. Неудивительно, что такой финансовый «либерализм» обернулся кризисом. Первым в 1878 г.
обанкротился «общественный» банк в г. Короча Курской губернии, затем – еще два небольших муниципальных банка. Но настоящий кризис разра-зился в 1882 г., когда обанкротился банк в г. Скопин Рязанской губернии. Этот банк, учрежденный в городе с 10-тысячным населением, имел огромные по тем временам обороты, до 12 млн руб., привлекая высокими процентами вкладчиков со всей России, даже из Сибири. Скопинский банк приобрел общероссийскую славу и служил любимым примером для всех сторонников финансового либерализма. Его крах вызвал всеобщую панику вкладчиков с массовым изъятием вкладов в иных городских банках. Кризис пришлось гасить государству немалыми ссудами, но все же в следующие несколько лет по всей России обанкротилось 52 городских банка. К концу XIX века доля таких «общественных» учреждений в общем объеме банковских операций стала куда скромнее и не превышала 20%.
