Поскольку советская власть в целом на шкале цивилизации[1] существенно выше всех ныне существующих типов власти, то её опыт непременно будет востребован любым, кто желает сменить сползание в первобытность на восхождение. И тут очень важно понимать, чем была советская власть, аналитически разделить её генезис, сущностное содержание, случайные примеси к ней, тактические виражи по обстоятельствам от стратегического курса «в идеале». Советская власть исторически сформировалась в яростной борьбе с самодержавием, которое было плохой властью.

Возникает закономерный вопрос: она была плохой потому, что была самодержавием (как учат нас начётники и анархисты)? Или же потому, что руководствовалась дурной и бредовой, регрессивной программой?

И далее: а если бы самодержавие руководствовалось не дурацкой, дегенеративной стратегией, рождённой из бредней Победоносцева и чернокнижия профессионального мага Папюса? А руководствовалось бы оно стратегией разумной, прогрессивной – нужен ли был бы советской власти конфликт с ним?

Мог ли Николай Романов стать Иосифом Сталиным? Конечно же, нет, потому что они очень разные люди, с очень разными личностями, но, теоретически, если бы внутрь Николая Романова вселился бы Иосиф Сталин?

То есть неадекватного правителя сменил бы правитель адекватный? Тогда революцию и гражданскую войну можно было бы пропустить, как в настольных играх при удачном броске игровых кубиков можно перескочить через несколько ходов…

Потому что со Сталиным советская власть прекрасно уживалась, а властные полномочия у Сталина, как верховного правителя, были больше, чем даже у царя-помазанника…

+++

С точки зрения политэкономии советский гражданин был «кондоминьером» (термин, придуманный В.Авагяном, чтобы описать этот феномен). Он рождался совладельцем всего производственного комплекса СССР, но это мало подчёркивалось, мало осмыслялось, и в этом – большой минус прошлой эпохи.

Совладелец (кондоминьер) – благодаря отсутствию безработицы и праву на труд выступал в СССР не заложником, а хозяином экономики. Экономику не спрашивали – нужен ли ей новый участник; напротив, её обязывали принять и разместить нового совладельца, обеспечив ему оплату труда не хуже, чем у всех остальных из его социальной среды.

Так было осуществлено великое дело: всегда в истории беспомощный человек был для экономики, впервые в истории экономика стала для человека. Роли поменялись: если раньше экономика решала, сколько людей она может принять и разместить, то теперь ей в приказной форме говорили, скольких она обязана прокормить и обеспечить.

Поэтому крушение советского кондоминиума стало огромным провалом цивилизации: экономика из управляемого слуги людей снова превратилась в их непредсказуемого господина. Это можно сравнить с переходом от управляемых кораблей – обратно к плотам, не имеющим рулевого управления, и плывущих только по течению. А не туда, куда хотят люди.

Из рулевых люди превратились в заложников на этом «корабле», утратившим управление Разумом в пользу слепых стихий и случайных комбинаций.

«Скучный» гарантированный заработок превратили в азартную лотерею, в которой человек не решает, а слепо выигрывает. Или проигрывает.

+++

Единоначалие может стать попутчиком советской власти и социализма?

Вся история социалистических стран говорит нам только об этом. Самодержцы-генсеки в СССР, Фидель Кастро на Кубе, попросту наследственная монархия Кимов в КНДР, и т.п. Интересно отметить, что и стабилизаторы Запада, видные деятели с той стороны – были если не самодержцами, то близкими к единовластию фигурами.

Де Голля называли «его величество президент», королевским титулом, а Ф.Д. Рузвельт демонстративно наплевал на разрешённое конституцией США количество президентских сроков, и попросту правил до самой смерти «при исполнении». Ли Куан Ю, который весьма почитается на Западе как творец «сингапурского экономического чуда», стал первым премьер-министром Республики Сингапур в 1959 году и самодержавно правил до 1990. И т.п.

Напротив, попытки построить социализм на республиканских началах – везде в истории проваливаются, от Испании 30-х до европейских социал-демократий нашего времени.

Там, где нет мощной и идейной централизованной власти – «сила права» очень быстро сменяется на первобытное и грубое «право силы».

Там, где все гомонят и трясутся над личной своей свободой, как над писаной торбой – и право голоса и личную свободу имеют в итоге только самые крупные и свирепые хищники общества.

Так что вопрос глубже: самодержавие не только может быть попутчиком социализма. Оно, оказывается (как это ни странно начётникам) – не просто попутчик, но и симбиот, необходимый элемент слагаемой головоломки построения справедливости.

Это большой и сложный, очень важный вопрос – и нам нужно глубоко в нём разобраться…

+++

Суть и главное содержание советской власти в прямой и непосредственной связи труда и собственности, производства – и владения произведённым. Первая форма, в которой появились Советы – это «Советы трудовых коллективов».

Это потом они стали подобием муниципалитетов, а сперва были собранием трудящихся на предприятии, взявшим в свои руки власть над предприятием. Так реализовывался библейский, евангельский принцип «кто не работает, тот не есть», и напротив (что более важно) – кто работает, то и кушать досыта вправе.

Непосредственный производитель блага сам же и распоряжается этим благом, что есть величайшее историческое наследие советской власти. Труд не калечит, как на капиталистической фабрике, а даёт достаток и уважение. Распоряжается производством тот, кто на нём работает. Собственником средств производства человека делают не деньги, а готовность и желание трудиться.

Устроился работать на завод или фабрику – стал совладельцем и соправителем этого завода или фабрики! Как, впоследствии, и совладельцем (на правах кондоминиума) всего комплекса советского народного хозяйства!

Если при капитализме успех чужого предприятия несёт тебе разорение и гибель, то при советской власти нет «чужих» предприятий – все тебе принадлежат в режиме кондоминиума (совместного неделимого владения). А значит, успех любого предприятия СССР, где бы оно ни находилось – повышает и твой жизненный уровень, как совладельца!

Такой порядок отсылает нас не только к евангельским нормам[2], но и к корнесловице славянского слова «Счастье», которое, суть есть, изначально – «Со-частие», участие в делах и добыче славянского племени. Быть счастливым – а не изгоем – значит иметь право на долю прибыли племени и право голоса на его собрании.

И всё бы хорошо – на бумаге-то! – если бы в теорию не ворвалась грубая реальная жизнь…

+++
Унаследованное либералами из социал-дарвинизма представление о справедливости хорошо известно: «справедливо» то, что само собой, без вмешательства извне, сложится в жизни. Высшей справедливостью считается естественный ход событий, свободные отношения индивидов в режиме горизонтальных двусторонних контрактов, в которые не вмешивается власть.

Либералы не понимают (или, скорее, делают вид, что не понимают): такой ход событий обрекает на застой «ловушки свободного рынка»[3] и на сползание во мглу по закону нарастания энтропии[4] в неуправляемых, стихийных, хаотических отношениях.

Нормальному человеку понятно, что Справедливость – как высшая ценность и ориентир цивилизации – не имеет никакого отношения к «естественному» ходу событий. Зоологизм отношений не уменьшает, а увеличивает несправедливость. Даже древняя русская поговорка разделяет наличное от потребного: «Не в Силе Бог, но в Правде». Сила – это то, что имеется на данный момент в качестве преобладающего, Правда же – то, к чему стремятся. Во многом – вопреки преобладающему на данный момент.

Справедливости нельзя добиться бросив всё на самотёк и ничего не регулируя – мол, что-нибудь, да сложится в итоге! Напротив, Справедливость нужно устанавливать, преодолевая естественное сопротивление зоологической среды, сопротивление биосферы с её жестокими законами взаимного пожирания.

На всякую ноосферную народную поговорку[5] – найдётся противоположная, биосферного происхождения[6]. Ноосфера как чистый и коллективный разум человечества, пытающийся освободиться от довлеющей над ним конкретной биологической особи – встречает очень сильное сопротивление звериных инстинктов и философии вещизма[7].

+++

Советская власть – это явление социально-экономическое. А единоначалие, единовластие – явление военно-политическое. По сути, это проблема отношений вина и сосуда, масла и кувшина! Амфора, конечно, не является ни вином, ни маслом, её невозможно пить или добавлять в пищу. Но амфора необходима для сохранения доверенного ей содержимого.

Может ли явление социально-экономическое существовать без опоры на военно-политический аппарат? Нет, жизнь доказала, что не может. В теории непосредственная власть труженика над продуктом своего труда смотрится красиво, но, приложенная к жизни без самодержавия, оказывается утопией, гибнет и разлагается почти моментально!

Социально-экономическое содержание Справедливости нуждается в военно-политическом обеспечении. Иначе всякое социально-экономическое содержание растает, как роса поутру, под радиоактивными лучами звериного естества, если дать ему восторжествовать в людях (то есть не пресечь его).

+++

Проблема обоюдоострая. Не сделаю никакого открытия, если скажу: реализация безумной стратегии, лишённых разума планов – ведёт к трагедии и катастрофе. Разумность программы, её адекватность законам жизни – необходимое условие для построения справедливого общества.

Необходимое – но единственное ли?

Способность преодолевать сопротивление – не менее важно в программе действий, чем их разумность. Допустим, мы создали гениальную идею всеобщего блага и просвещения – но её никто не принял, и вообще не узнал.

Какова цена гениальности такой «вещи в себе»? Ведь важно не только сказать разумное (по принципу «я прокукарекал – а там пусть хоть не рассветает»), но и чтобы тебя услышали! Для этого нужны и средства донесения, и способность к восприятию у слушателей. Иначе даже самая гениальная идея становится «абракадаброй», бессмысленным и отвлечённым умствованием.

— Ещё многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить — говорит Христос[8]. И сразу ставит две проблемы: есть ли нам что сказать? Имеют ли слушатели – куда вместить сказанное?

Но допустим даже, что гениальная идея овладела массами. Жизнь показывает, что даже массовое, но пассивное знание – само по себе не даёт никакого результата. Подавляющее большинство современных русских понимают, что их обманули при распаде СССР, обманули приватизацией, обманули в выборе стратегии будущего. Это показывают все соцопросы, включая и те, которые устраивают антисоветчики-либералы.

Люди не только услышали мысль – но и приняли её. Усвоили и вместили. И что? Даже став массовым, знание чего-либо не обладает двигательной силой, пока не создаст аппарата, ломающего сопротивление идее.

Можно сто лет (и больше) просидеть, «всё понимая» — и в бессилии что-либо изменить.

+++

Фокус в том, что согласовательные механизмы работают только внутри среды, окрылённой общей целью. Вы можете чего-то согласовать с теми, кто стремится к тому же результату, что и вы. Вы можете без насилия их убедить, доказать им свою правоту, прийти к единому мнению.

Но нельзя ничего доказать тому, чьи цели противоположны вашим устремлениям. Не может заяц ничего доказать волку, потому что у зайца цель выжить, а у волка – сожрать зайца. Что тут согласовывать?

У республиканства нет инструментов противодействия хитрым оборотням, которые съедают республику изнутри, подменяя реальное волеизъявление его имитацией, срежиссированным действием. И потому республиканство на протяжении всей истории увязало и увязает в бесплодной болтовне, в бесконечных «согласительных комиссиях», в прениях и дискуссиях.

Оно подобно поезду, в котором вагоны отцеплены от локомотива и друг от друга. Один вагон катится вперёд, другой назад, третий вообще ушёл под откос, а в целом-то, общего движения нет и быть не может!

Поборники прав и свобод, забывая, что и права и свободы – продукт обязанностей и служения – ненавидят Сталина или Петра I. В каждом из них они находят ненавистное им подавление индивидуалистической асимметрии, подавление бесчисленных придурей отдельных людей, когда люди из уникальных глыб превращаются в типовые кирпичи возводимого здания.

За этой ненавистью, с виду благородной – стоят бесплодие, беспомощность и беспочвенность. Ведь потакание индивидуальным особенностям человека всегда создаёт ситуацию «лебедь, рак и щука», когда многообразие людей разрушает целенаправленность их совместного движения к единой цели.

Культ свободничества отрывает человека от жизни, делает безвольным свидетелем процессов, которые идут сами по себе, никак не направляемые человеком.

В романе всей жизни М.Горького, о жизни Клима Самгина, большевик с вызывающей фамилией Кутузов, заранее, без розового флёра и либерального фантазёрства, говорит удивительно трезвую фразу:

— Ежели вы противоборствуете власти, так не отказывайтесь посидеть, изредка, в каталажке, отдохнуть от полезных трудов ваших. А затем, когда трудами вашими совершится революция, – вы сами будете сажать в каталажки разных граждан.

То есть революция совершается не для слома тюрем, а для того, чтобы «правильно сажать». Механизм-то тот же самый, единодержавия механизм (кстати сказать, слово «самодержавие» — русская калька термина «суверенитет»). Меняются принципы и подходы его работы. Но совсем-то отменить или сломать его нельзя: ты отказываешься сажать «разных граждан» — так они тебя отловят и самого посадят. Вернут, что было (это, в общем-то и произошло ведь!).

Короткий и очевидный вывод: социализм без державности как черепаха без панцыря. Слизняк – и ничего больше. Его сожрёт первый же хищник, который первым до него добежит.

Разговоры о «свободе для всех» бессмысленны, потому что человек, который не отстаивает своей свободы (в том числе и вооружённой рукой) – попросту теряет её. Чтобы человек мог ходить по зоопарку непожранный – льва нужно держать в клетке. И не его одного: прочих хищников тоже. Откройте все клетки – и это будет последним вашим делом на Земле.

Необходимо не разрушение власти, а её исправление, перенастройка её механизмов (в том числе и карательных) для точного соответствия цивилизации. Разрушение же власти – лишь хаос, из которого рождается новая тирания, далеко не всегда прогрессивная.

Если у социально-экономических процессов нет военно-политического прикрытия, то они оказываются и дегенеративны, и недолги.

Описывая «уставную» работу самодержавия при прогрессивных царях, до того, как оно мутировало в нечто нелепое, безобразное основоположник социологии в США Питирим Сорокин писал: «под железной крышей самодержавия жило 100 000 крестьянских республик», имея в виду сельский сход и его демократические традиции.

Эту же формулу почти в точности мы находим в отношениях сталинизма и советской власти: железная крыша централизованной власти, под которой только и могут существовать 100 000 местных Советов рабочих и крестьянских депутатов. Когда «крышу» снесло ураганом безумия – 100 000 маленьких демократических республик не продержались и пары лет! Должно это нас чему-то научить?

Или же мы будем продолжать говорить про «самоуправляемые общины», маленькие, но гордые – будто живём в мире, в котором маленькой, но гордой общине ничего не угрожает извне?!

[1] —

[2] Первозванные апостолы создавали КОЛХОЗЫ, что однозначно видно из книги деяний апостолов, во время коллективизации хозяйства не только боролись с укрывателями, но и делали это в весьма жёсткой форме: вплоть до смерти тех, кто укрывал личное имущество от колхозников апостольской общины!

[3] ЛОВУШКА СВОБОДНОГО РЫНКА – теория неподвижности естественно сложившегося положения, которое, без внешнего вмешательства, складывается один раз и навсегда (до большой катастрофы, спутывающей все карты). То, что выгодно, рентабельно делать – кто-то уже делает, это «занято». А то, что никто не делает, то дело, которое «свободно» — потому и свободно, что невыгодно и нерентабельно! Жизнь, после периода борьбы и притирок, складывается в мёртвое кольцо бесконечного повторения естественно сложившегося порядка вещей. Всё, что в этом обществе, на этом уровне развития общества выгодно – уже кто-то делает. А больше никто ничего сделать не может – потому что упрётся в нерентабельность. Для того, чтобы вывести застойное общество на новый уровень развития цивилизации – нужно искусственное (а не естественно-сложившееся) стимулирование, грандиозные планы и проекты с изначально осознаваемой плановой убыточностью их на первых этапах становления.

[4] В любой системе, которая предоставлена сама себе и не контролируется извне управляющим Разумом – нарастает энтропия, что является следствием стремления процессов к наиболее вероятному их состоянию. А наиболее вероятное их состояние – это наиболее примитивное их состояние: например, молоко стремится скиснуть, материалы, из которых сложен дом – обвалится в холмик (наиболее естественное для них состояние) и т.п. Разумеется, и общество, которым не управляет единый Разум (штаб развития) – неизбежно деградирует в рамках хаотичных контактов и столкновений своих элементов. Оно накапливает энтропию – то есть сводит сложные практики к простейшим, наиболее примитивным, имея вектором движения животное состояние, отношения абсолютно естественные, как в стаде обезьян.

[5] «Кто не работает, тот не ест», «человек человеку – друг, товарищ и брат» и т.п.

[6] «Человк человеку волк», «рыба рыбой сыта, а человек человеком» и т.п.

[7] В мире материи любое вещество при делении уменьшается. Мир материи наказывает тех, кто склонен быть щедрым, склонен делиться с другими – и премирует повышенным достатком тех, кто мироед, эгоист, не склонен ни с кем делиться захапанными ресурсами. Напротив, в мире идей любая идея при делении увеличивается, её пространство и сила возрастают: если увеличить у книги тираж, то содержание книги не уменьшится, а влияние и значение книги возрастёт. Чем больше учитель делится знаниями с учениками – тем влиятельнее и могущественнее школа мысли, которую он представляет, тем большее значение получают его идеи. Получается, что человек с приоритетом мыслителя над собственником – склонен делиться, заниматься благотворительностью, раздавать. Напротив, приоритет собственника над мыслителем делает из человека жадного куркуля, агрессивного единоличника. В того, кто оберегает своё «добро» (в языческом смысле слова «добро», т.е. барахло) от уменьшения путём его деления.

[8] Евангелие от Иоанна, Глава 16.