Из кризиса и обратно. Почему Северная Корея сворачивает экономические реформы

C 6 по 12 января в Пхеньяне прошел VIII съезд Трудовой партии Кореи (ТПК). В правление Ким Чен Ына съезды партии, которые никогда не созывались во времена его отца, опять стали частью северокорейской политической жизни — скорее всего, под влиянием Китая.

В мире на этот съезд обратили внимание в основном из-за нескольких важных заявлений по внешней и военной политике, но похоже, что его более важный долгосрочный итог был в другом. Там фактически было объявлено, что власти готовы свернуть те рыночные реформы, которые без особого шума, но с немалой эффективностью проводил Ким Чен Ын и его окружение первые шесть-семь лет своего правления.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ

Реформы эти начались еще в первые месяцы пребывания Ким Чен Ына у власти. Северокорейский руководитель был тогда полон энтузиазма, рассчитывал быстро изменить жизнь страны к лучшему и в своих речах прямо обещал подданным, что им больше «никогда не придется затягивать пояса». Чтобы воплотить эти обещания в жизнь, Ким Чен Ын начал экономические реформы, которые были явно скопированы с китайских образцов 1980-х годов.

В одах сельское хозяйство частично перевели на бригадный, а местами даже на семейный подряд. Промышленность стала работать по системе двойных цен, которая тоже была позаимствована из Китая 1980-х. Она давала директорам предприятий немалую свободу маневра.

Были попытки создать специальные экономические зоны для привлечения иностранных инвестиций. Наконец, правительство прекратило преследовать частный бизнес, который в Северной Корее не просто существует уже почти три десятилетия, но играет весьма важную роль в экономике.

Все эти перемены существенно улучшили экономическую ситуацию в стране. В одах Северная Корея показывала рост экономики на уровне 5–7% в год.

Принятый в 2016 году пятилетний план предусматривал, что темпы роста достигнут внушительных 8%. Разумеется, эти надежды были не слишком реалистичны, но с учетом опыта предыдущих нескольких лет казались всего лишь преувеличенными, а не фантастическими. Однако в 2017 году ситуация вышла из-под контроля — во многом по вине самого руководства КНДР. Сначала Северная Корея провела испытания межконтинентальных ракет, которые способны поражать цели на континентальной территории США, а также испытания термоядерного заряда. Скорее всего, северокорейцы собирались использовать свой излюбленный тактический прием: сначала создать кризис, а потом получить необходимые уступки в обмен на согласие вернуться к предкризисному положению дел. В Пхеньяне тогда рассчитывали, что им удастся заключить с США компромиссное соглашение, которое признает Северную Корею в качестве фактической ядерной державы — пусть и ценой отказа от некоторых компонентов ракетно-ядерной программы.

В какой-то момент Северная Корея была достаточно близка к решению этого вопроса, но в итоге компромиссная сделка, казавшаяся столь близкой во время американо-северокорейского саммита в Ханое в феврале 2019 года, так и не была заключена.

Результатом этой рискованной игры на обострение стали санкции, введенные против КНДР Советом Безопасности ООН в одах. Эти санкции сделали невозможной нормальную внешнеэкономическую деятельность и поставили крест на многих амбициозных планах Пхеньяна.

Вторым ударом по экономике стала эпидемия коронавируса или, точнее, абсурдно жесткие карантинные меры, на которые пошло северокорейское правительство. Фактически КНДР прервала почти все контакты с внешним миром и приостановила даже те внешнеторговые операции, которые можно было вести в условиях санкционного режима.

В итоге экономическая ситуация в Северной Корее существенно ухудшилась. После нескольких лет относительного процветания летом этого года товары опять стали исчезать с полок пхеньянских магазинов, а в сельской местности многие северокорейцы снова стали недоедать и даже голодать.

ОТ РЕФОРМ К ЭНТУЗИАЗМУ

В этой обстановке руководители КНДР (скорее всего, лично Ким Чен Ын), кажется, решили, что продолжение экспериментов с реформами не соответствует требованиям момента, и сделали ставку на мобилизацию и усиление роли государства в экономике.

В экономической части доклада Ким Чен Ына на VIII съезде нет ничего о внедрении системы хозрасчета (под этим названием скрывалось внедрение системы двойных цен и частичный отказ от централизованного планирования в госсекторе). Наоборот, он говорил о необходимости усилить роль партии, равно как и о важности контроля над экономикой со стороны кабинета министров.

Впрочем, на съезде было сказано, что следует продолжать «эксперименты» с новыми подходами к управлению промышленными предприятиями, так что полного сворачивания реформ в промышленности не произошло. В целом речь идет о возвращении к централизованному управлению, но эксперименты по-прежнему считаются допустимыми.

К сожалению, при обсуждении вопросов сельскохозяйственной политики на съезде царила куда большая определенность. Было подчеркнуто, что задача пятилетки — это выполнить план обязательных государственных закупок. Причем прямо говорится, что полученное таким образом зерно будет распределяться по карточной системе. Ни о каких экспериментах в данном случае речи не идет.

В своем докладе Ким Чен Ын также заметил, что, дескать, пришло время «вернуть государству руководящую роль в торговле и сфере обслуживания». И торговля, и сфера обслуживания в Северной Корее были фактически приватизированы два десятилетия назад. Подавляющее большинство ресторанов и магазинов теперь — частные предприятия, чьи владельцы формально зарегистрировали свои учреждения в качестве государственной собственности.

Судя по всему, северокорейское государство собирается заняться варкой супов и продажей картофеля, то есть делами, в которых оно не преуспело и в куда более благополучные времена.

Ким Чен Ын сам признал, что пятилетний план на оды провален практически по всем показателям, но заявил, что следующая пятилетка все-таки приведет к прорывному улучшению ситуации в стране. Документы съезда не оставляют сомнений, каким образом руководство КНДР намеревается достичь этих успехов: повышением сознательности народных масс, мобилизацией их энтузиазма, усилением партийного руководства и, разумеется, внедрением достижений научно-технической революции. Есть и другие признаки изменений — перестановки в высшем партийном аппарате. Из состава высших партийных органов выведен Пак Пон Чжу — человек, который более 20 лет был главным сторонником экономических реформ и, судя по всему, разрабатывал планы радикальных экономических преобразований и при Ким Чен Ире, и при Ким Чен Ыне.

Пак Пон Чжу не попал в опалу в прямом смысле слова — его проводили на пенсию с максимальным почетом, а его руку публично пожал сам Ким Чен Ын. Главному северокорейскому реформатору уже за 80, и у него есть проблемы со здоровьем. Тем не менее с уходом Пак Пон Чжу сторонники преобразований теряют своего главного вдохновителя и покровителя.

КАК ПРИ ПАПЕ

К сожалению, линия съезда хорошо согласуется с теми сведениями, которые по самым разным каналам поступают из Северной Кореи в последние полгода. Притом что некоторые из новых (то есть рыночных) экономических механизмов продолжают действовать, власти явно пытаются вернуться к положению вещей, которое существовало в предшествующие десятилетия.

Иначе говоря, Северная Корея начала отход от реформ, хотя неясно, насколько радикальными окажутся происходящие перемены. С одной стороны, по-прежнему нельзя исключать, что со временем страна все-таки пойдет по пути Китая и Вьетнама (конечно, без той политической либерализации, которая была частью китайских и вьетнамских реформ). В конце концов, решения VIII съезда являются реакцией на чрезвычайную ситуацию, которая рано или поздно закончится.

Вдобавок мы уже видели похожие попытки обратить перемены вспять. Отец Ким Чен Ына тоже в свое время колебался: то обрушивался на частный сектор всей мощью государственного аппарата, то, наоборот, пытался этот сектор поощрять. В итоге кампании по искоренению частного сектора окончились провалом, и Ким Чен Ир, отец нынешнего руководителя, признал право частного сектора на существование. Скорее всего, частный сектор выстоит и сейчас — ведь замены ему по-прежнему нет.

Тем не менее Ким Чен Ын образца 2021 года (в отличие от Ким Чен Ына образца 2012-го) не является сторонником рыночных преобразований по китайскому образцу. Он скорее склонен к тому, чтобы заморозить ситуацию и усилить контроль над происходящим в стране.

Политическая линия, намеченная на VIII съезде ТПК, означает, что шансов на самостоятельное возрождение северокорейской экономики стало существенно меньше — по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Если заявленные на съезде меры будут осуществлены, северокорейская экономика будет стагнировать, а это в долгосрочной перспективе неизбежно скажется и на стабильности режима. Ничего хорошего в этом нет ни для жителей Северной Кореи, ни ее соседей, ни северокорейской элиты. Тем не менее решение, кажется, принято: период экономической оттепели сменился периодом экономических заморозков.

Андрей Ланьков

Источник

Автор Андрей Николаевич Ланьков — востоковед-кореевед, историк и публицист. Кандидат исторических наук, профессор. Преподаватель Университета Кунмин (Сеул).