Капитаны, в их обманы поверить просто

Намедни смотрел видеоканал Галковского, рассказ про британских дядю Пашу и дядю Лёшу мне показался самым вдохновенным и артистически выразительным из всех. Хотя думаю, было бы ещё лучше, если бы ирландские гады обокрали какого-нибудь салагу. А дяди Паша и Лёша за него вступились и порешили гнусную ирландскую крысу. Впрочем, это всё художественные излишества, смысл рассказа не меняют.

История британского флота чрезвычайно интересна и поучительная. По необъяснимой прихоти памяти мне вспомнился случай на корабле прославленного капитана Кука.

Джеймс Кук, плавание на «Индеворе» в 1768-1771 гг.:

«Прошлой ночью во время вахты до 4 часов утра произошел из ряда вон выходящий случай с моим клерком м-ром Ортоном. Он напился, и какой-то злодей (а быть может, их было несколько), воспользовавшись этим, распорол ему одежду на спине; не удовлетворившись этим, он отправился в каюту и отрезал у спящего м-ра Ортона кончики ушей.

Я с уважением отзываюсь о м-ре Ортоне. У него, конечно, есть свои недостатки, но следствие показало, что он никогда никого преднамеренно не оскорблял, поэтому я считаю его пострадавшим. Однако мне понятно, почему несчастье произошло именно с ним — Ортон сам в этом немного виноват. Но это лишь предположение, и чтобы подозрение не пало на людей, которые, как я думаю, не причастны к преступлению, следует воздержаться от дальнейших суждений, пока преступники не будут найдены. Я сделаю для этого все, что в моих силах, ибо считаю такие происшествия опасными, особенно в дальнем плавании, и расцениваю их как действия, подрывающие мою власть на корабле. Я всегда готов выслушать и разобрать жалобу на любого из членов экипажа».

«Этот действительно из ряда вон выходящий случай вызвал отклики у спутников Кука. Паркинсон писал: «В тот день отрезаны были уши у писца капитана, а также была распорота у него на спине одежда. Несколько позже, в Батавии, капитан и некоторые офицеры предложили вознаграждение в размере 15 гиней каждому, кто сможет назвать лицо или лиц, отрезавших уши; предложено было 15 галлонов араки всякому, кто назовет имя человека, распоровшего одежду писца». В другом месте Паркинсон отмечал, что виновником этого происшествия был, вероятно, один мидшипмен, сбежавший в Батавии с корабля. В Батавии дезертировал мидшипмен Патрик Саундерс, разжалованный Куком 23 мая 1770 г. в ходе расследования дела Ортона. Остается непонятным, почему Кук частично возлагает вину за все, что произошло, на Ортона (Beaglehole, 324, п. 1»).

Мистера Ортона иногда называют лакеем капитана Кука. Возможно, он исполнял обязанности и лакея, и секретаря. Из уклончивого рассказа Кука понятно, что за какие-то провинности с Ортоном расправился экипаж корабля. И не выдал виновных несмотря на обещанное громадное вознаграждение.

Наверно вы спросите, как же мистер Ортон, пусть и пьяный, не почувствовал, что у него режут уши? Тут нет ничего странного. На британском флоте традиционно пили по-чёрному.

«В этом проявилась еще одна нетипичная черта характера Кука. Он мог при случае быть очень терпимым человеком. Он был сторонником дисциплины строгой, но не жесткой, хотя, в случае необходимости, был способен приказать отрезать уши за особенно отвратительные преступления. Но когда случай оправдывал это, не было неизбежной опасности или необходимости особой бдительности, Кук позволял команде расслабиться — единственным им известным способом — и при этом закрывал глаза и пропускал мимо ушей то, что происходило вокруг него. Но однажды команда настолько расслабилась, что Кук высадил всех на берег и терпеливо ждал два дня, пока они снова не смогут выполнять свои обязанности».

Отрезание ушей практиковалось на британском флоте как наказание, обычно, за воровство.

Наиболее распространёнными экзекуциями в британском флоте были протягивание под килем корабля, или килевание (keelhauling), погружение в море (ducking), прогон сквозь строй (running the gauntlet), так называемое «созерцание неба» (skylarking). Ну и, конечно же, упомянутая «девятихвостая кошка» (cat o’nine tails), оставившая о себе недобрую память у многих поколений моряков.

«Созерцание неба» — под столь романтическим названием скрывается наказание, когда проштрафившегося матроса особым способом связывают и подтягивают к верхушке мачты, оставляя висеть там с распростёртыми руками и ногами в течение нескольких часов. У англичан это ещё называется висеть «как орёл с расправленными крыльями» (like a spread eagle).

Наказание провинившейся невольницы на судне-работорговце

Но самый часто применяемый для наказания и одновременно самый жестокий карательный инструмент — это «девятихвостая кошка» – особая плеть, состоящая из деревянной рукоятки длиной в один фут и девяти ремней или пеньковых верёвок, на концах которых завязывается один-два узла. Порка этой плетью доставалась нижним чинам за любую провинность — за малейшее нарушение дисциплины, за недостаточное рвение при выполнении палубных работ, за игру в запрещённые азартные игры… Известен случай, когда матрос английской канонерки получил 60 ударов «кошкой» за то, что плюнул на палубу.

Порядок исполнения наказания был следующим. Экипаж выстраивался на палубе, а раздетого по пояс провинившегося матроса под конвоем вели к месту порки — обычно к грот-мачте. Командир корабля излагал суть совершённого проступка и оглашал приговор. Ступни жертвы закрепляли на деревянной раме или пайоле, поднятые вверх руки связывали канатом, который затем пропускали через блок. Штрафника растягивали, точно струну, и исполнявший роль палача боцман приступал к бичеванию. Чтобы усилить страдания несчастного, «девятихвостую кошку» вымачивали в солёной воде или моче. Офицеры внимательно следили за процессом порки: если удары казались им недостаточно сильными, боцману грозило аналогичное наказание. Поэтому последний, как правило, старался изо всех сил.

Минимальная «порция» составляла десять ударов, но за серьёзные проступки командир мог назначить семьдесят и даже сто. Не все могли вынести такую экзекуцию — спина несчастного превращалась в кровавое месиво, из которого свисали лохмотья кожи. Случаи порки «девятихвостой кошкой» до смертельного исхода были не так уж редки. Поэтому в 1844 году британское Адмиралтейство издала особые правила, запрещающие наносить матросам более 48 ударов.

Недоброй памяти «девятихвостая кошка» — cat o’nine tails.
Узлы на концах её хвостов моряки называли «кровавыми» — bloody knots.

Кстати отметим, что служба на британском флоте была фактически видом крепостной зависимости. С той разницей, что крестьянина прикрепляли к земле и помещику, а британского матроса к военному кораблю.

Принудительная вербовка на флот отличалась прежде всего принудительным характером и произволом — новобранцы принуждались к службе силой, внешне процесс напоминал арест (без предъявления ордера), причём производился без предупреждения и часто без соблюдения даже минимальных формальностей, требуемых законом.

Набранные таким образом люди попадали под власть флота, и оказывались вне юрисдикции гражданских судей. Те в большинстве не оспаривали действий наборщиков на своей территории. Этому способствовало и отношение британской общественности — о флоте вспоминали только в связи со сражениями, об остальном предпочитая не знать, и удалённость завербованных от берега и от общества вообще.

Служба была бессрочной. Завербованный мог быть уволен только если становился негоден к службе (увечье или смерть), либо его корабль выводился из активного состава (англ. Decommissioned), обычно с наступлением мира.

Формально принудительной вербовке подлежали «удовлетворяющие требованиям мужчины с мореходными навыками в возрасте от 18 до 55 лет». На самом деле в моменты острой нужды забирали всех, кто попадал под руку, при условии что это были лица мужского пола — от подростков до пенсионеров. Возраст и пригодность определял на глаз командир наборной партии, и если поблизости не было властей и закона, он на своё усмотрение мог игнорировать бумаги об освобождении от принудительной вербовки, чем широко пользовался.

Сочетание высокой доли насильственно завербованных, жестких порядков и долгих периодов бездействия в порту упоминается среди причин мятежей в Спитхеде и Норе в 1797 году.^[7]

Через несколько месяцев уровень дезертирства резко шел на спад, через год его практически не было. Кроме привычки к службе, новобранцы приобретали чувство товарищества, и их удерживала мысль о заработанном за это время жаловании. Жалование постоянно задерживалось, и через год появлялся шанс его впервые получить. Кроме того, дезертир лишался права на призовые деньги, если они причитались.

… корабли во время стоянки могли сами отряжать на берег партии (англ. Press gangs) для пополнения собственной команды.

Существовала и практика принудительной вербовки в море: корабли Его Величества останавливали торговые, в том числе Ост-Индские, на обратном пути и забирали моряков с них. Известен случай, когда весь экипаж ост-индца был снят флотом в устье Темзы, а корабль в доки привели специально для этого набранные гринвичские пенсионеры.

Одной из причин войны 1812 года, хотя и не названной официально, стала практика принудительной вербовки в британскую службу натурализованныхамериканских моряков. Королевский флот не признавал натурализации британских дезертиров, и инциденты с досмотром американских кораблей и принудительной вербовкой обнаруженных бывших британцев породили немало вражды. Лозунг «Свобода торговли и права моряка» несли на флаге многие из кораблей США.

Хотя практика принудительной вербовки прекратилась в 1815, последний правовой акт, подтверждающий её законность, был принят в 1835 году. Юридически возможность принудительной вербовки сохранялась до начала 1900-х годов.

Критики принудительной вербовки считали, что он противоречит неписанной «конституции» страны. Но суды раз за разом поддерживали эту практику на том основании, что война составляет чрезвычайные обстоятельства и подобные действия необходимы для жизнеспособности флота и, как следствие, королевства.

В 1795 году, при кабинете Уильяма Питта, актом Парламента была введена система квот. Больше всего она напоминала рекрутский набор. Каждое графство должно было за год выставить определённое число людей для морской службы. Число зависело от размера населения и числа портовых городов. Так, Лондон должен был дать 5704 человека, а Йоркшир, самое большое из графств, только 1081^[4]. Однако качество людей контролировать было невозможно. Местные суды использовали квоты как способ избавиться от нежелательных элементов, большей частью мелких преступников. Учитывая условия в английских тюрьмах XVIII века, многие предпочитали службу в море заключению или высылке в колонии. Появление преступников в команде не способствовало высокому уровню дисциплины. Еще одним неприятным следствием стало занесение болезней (например, тифа) на здоровые до этого корабли

Так что на славном британском флоте матросами по большей части служили настоящие рабы. И за три века просвещённые мореплаватели накопили большой опыт управления экипажами невольников. Проблема была в том, что экипаж военного корабля нельзя было держать в повиновении теми же методами как рабов на плантации. Среди рабов и заключенных достаточно поддерживать рознь, стравливать друг с другом. А матросы должны действовать сплочённо, в экипаже необходимо поддерживать общую солидарность (иначе он мало дееспособен). Поэтому в случае с мистером Ортоном капитан Кук выразил крайнее неудовольствие, но не решился на конфликт с экипажем. И это ещё что, в результате длившегося месяц в 1797 году масштабного мятежа в Спитхеде на королевском флоте власти были вынуждены пойти на уступки мятежникам. И что особенно интересно, так и не сумели выявить вождей и зачинщиков. Такова была взаимная солидарность английских матросов. И всё же джентльмены умело подобрали ключики к флотским экипажам. Тем не менее, свирепые мятежи на британском флоте случались нередко.

Обрезание ушей как меру вразумления капитан Кук применял и к туземцам.

Когда на острове Муреа кто-то увел с пастбища суягную козу, принадлежавшую гостям, Кук приказал сжечь небольшое селение и уничтожить несколько каноэ.

На острове Хуахине был похищен секстант. Вскоре удалось найти похитителя, и Кук велел отрезать ему уши, причем это варварское наказание было публичным.

…

Индейцы готовы были все отдать за изделия из железа, меди и латуни. Спутники Кука за топоры, ножи, пилы, латунные пуговицы приобрели меха морских бобров. Впоследствии в Макао эти меха моряки продали по 10-15 фунтов за штуку. Пушной торг принес им неисчислимую прибыль, а слух о мехах, которые буквально даром можно было получить на западных берегах Северной Америки, вызвал «меховую лихорадку» в Англии и США.

Капитан Кук был прославлен британской пропагандой как образцовый герой и просвещённый мореплаватель, поэтому до сих пор сообщается невнятно, по какой именно причине аборигены съели Кука. Впрочем, всё что недоели, после обстрела из пушек и карательной экспедиции гавайцы вернули англичанам.

Пополнив знания об истории британском флоте, вы глубже поймёте то, о чём говорил Галковский. Дмитрий Евгеньевич старался как можно более выразительно донести до зрителей английский дух и методы. Но всё же русским трудно тягаться даже теоретически с природными рабовладельцами и садистами англичанами. Возвращаясь происшествию с мистером Ортоном, это ведь ещё и хтонический английский юмор. Мистер Ортон проснулся, а ушей нет – смешно!.. Допускаю, что английские моряки ему не только уши отрезали. Стал бы Кук и его офицеры так переживать из-за ушей лакея.