«Лептономика» и угар либерализма

Лептономика – материальное обеспечения абстрактных форм познания. Человек, наблюдающий за звёздами – не может быть сыт или обогрет своими наблюдениями. Это же касается и Аристотеля, создающего истоки современных наук, и Гомера, слагающего «Илиаду». Как бы гениальны ни были страницы, исписанные Достоевским – Достоевский не мог кушать непосредственно их. Протопить ими холодную комнату, конечно, мог бы, но надолго ли – и что бы осталось? Особенность абстрактных форм познания в том, что сами по себе (не опосредованно) они не дают личной прибыли собственному носителю. Говоря грубее, ему просто не на что жить.

Эта материальная беспомощность мыслителей стоила человечеству нескольких тысяч лет, потерянных для науки и культуры. И ту и другую не на что было создавать. А даже когда исхитрялись создать в одном экземпляре – не на что было распространять, тиражировать и хранить веками. Что наука, что культура не исчерпываются творцами – как спорт не исчерпывается олимпийскими чемпионами. Кроме верхушки у этой пирамиды есть колоссальный массив носителей, распространителей, преподавателей, охранников, тренеров, которые не могут питаться трудами Менделеева или Данте, даже если очень бы возжелали этого.

Так и возникает (из храмовой лепты, пожертвования на храм) лептономика – планово-убыточная экономика, прямо противоположная хрематистике[1]. От обычной экономики лептономика отличается тем, что её убыточность для вкладчика заранее задумана, а не просто случайно получилась. Все расходы в лептономике посвящены предкам и адресованы потомкам, они современниками просто теряются – не только не обогащая их, но даже и не возвращаясь вкладчикам.

Человек, несущий свою лепту в храм, не только не надеется на проценты с вклада, но не рассчитывает и на возврат базовой суммы. С точки зрения финансовой и зоологической лепта равна простой потере денег. Если у вас из дырявого кармана выпала монета, которую уже не найти – то итог в узко-финансовом смысле будет точно такой же, что и при внесении лепты. Оттого мы и говорим о лептономике как о планово-убыточном хозяйствовании человека.

Человечество не может выжить в рамках лептономики, не выходя на прибыльные формы хозяйствования. Но и наоборот, жить совсем без неё человечество тоже не может, если собирается оставаться человечеством. Страшный удар по лептономике наносит либерально-рыночная идеология с её индивидуализмом, культом прибыли и частной собственности. Мораль «после нас хоть потоп» вырастает из этого культа сама по себе, думают об этом либералы или не думают. Ибо нельзя ориентировать человека думать только о собственных интересах – а потом ждать от него щедрой лепты. Тут уж или одно или другое…

+++

Из-за противоречия между убыточностью и необходимостью лептономики люди выкручиваются по-разному. Человек всех веков, чтобы создать и поддерживать нечто нетленное (а оно всегда вне и над биологическим объектом, тленным по определению) – он либо сам совмещает неприбыльный труд с прибыльным, либо кто-то его подпитывает в его духовных исканиях извне. То есть кто-то жертвует ему средства к существованию, чтобы он делал то, что он делает (как Энгельс Марксу).

Обе формы ЛЕПТОВНЕСЕНИЯ очень проблемны. Если я пол-дня создаю «нетленку», а полдня вынужден ишачить, чтобы себя прокормить, то это не только отнимает у «нетленки» много сил и времени.

Это заставляет рано или поздно поставить вопрос – а зачем я собой кормлю то, что никому не нужно?! А не лучше ли мне ишачить полный рабочий день, и зарабатывать больше, и лучше себя кормить, отказавшись от абстрактного мышления (базовой формы существования вида «хомо сапиенс»)?

Если речь идёт о поддержке духовных исканий извне, то возникают проблемы её источников, их стабильности, проблемы мошенничества и банального обворовывания благотворителей, да и тот же базовый рыночный вопрос: а зачем благотворителю вносить лептой то, что он может потратить на себя?

Отличие лепты от налога в том, что налог принудительный, а лепта – добровольна. Взаимосвязь же их в том, что если всем людям наплевать на всё, и они отчисляют только те платежи, от которых не могут уклониться – то в таком обществе все платежи превращаются в рэкет. Налоги, изначально призванные поддержать абстрактные формы работы разума, перестают их поддерживать, переключаются на обслуживание хищников.

Главный же вопрос, отделяющий человека от дикого животного – существует ли человек сам для себя или для служения высшему? Одомашненные животные – это те животные, которые перестали жить сами для себя и стали жить для служения человеку, что интересно, и с виду парадоксально подчёркивает главную особенность человеческой природы: если человек живёт только сам для себя, он перестаёт быть человеком.

+++

Честь и хвала купцу Третьякову, что поощрял и сберегал живопись России. Но, если задуматься – он ведь доброволец и частник. Он тратил деньги, недоплаченные угнетённым не на ресторанные кутежи, не на золотой горшок для любовницы, а на культуру. Но, во-первых, он не обязан был этого делать, и в любой момент мог прекратить, что неправильно. С другой – отбирать у нищего бурлака последний грош, чтобы передать его живописцу, порой совсем не бедствующему – тоже не есть правильно.

Понятно, что деятельностью Третьякова (достойного всяческих похвал) в идеале должно заниматься государство и общество, а не частный меценат. Только на низших ступенях шкалы цивилизованности поддержка культуры и науки – удел частных добровольных дарителей. Развиваясь, общество обязано и даже обречено (чтобы развиваться) делать формы поддержки культуры и познания обязательными, институциональными, стабильными, регулируемыми законом.

Не может в обществе высокой культуры лепта быть добровольной и случайной причудой богача, которому так капризно поблазилось. Система гарантированной лептономики создаёт и проблему паразитизма, откорма на гарантированной лепте множества тунеядцев, симуляторов и имитаторов абстрактного мышления. Тут единых рецептов нет, кроме одного: сила трения не повод для отмены движения!

Нельзя отказаться от формирующей цивилизацию обязательной лептономики (как высшего отдела, смысла существования экономической системы) только по той причине, что тут могут возникнуть злоупотребления и разного рода мошенничества.

+++

Самое главное для ОТЦ[2]: нельзя развивать культуру без её подпитывания, что называется, «питательными веществами», без планово-убыточных институтов господдержки всех форм абстрактного мышления, начиная с религиозных[3].

А потому рыночный либерализм с его бескомпромиссной борьбой против «неприбыльных активов», с его культом личной выгоды и культом добровольности распоряжения собственником всеми «его» деньгами наносит страшный, ещё не до конца оцененный удар по цивилизации. Он сводит все расходы к непосредственным интересом краткоживущей, тленной, смертной особи, что приводит не только к экологическому выжиранию планеты, но и некрозу культурной ткани, культурной среды.

Будь мы умнее, мы бы это вычислили сразу, ещё до адских «реформ».

Но мы – такие, какие мы есть, и потому подмечаем этот некроз культурно-образовательной среды, некроз престижности культурного развития уже по факту, «задним числом». Он сегодня – очевиден.

И об этом нужно говорить во весь голос. Лучше поздно, чем никогда!