О долгожданной победе холодильника

Признайтесь честно: вы ведь именно этого и ожидали все последние несколько лет. Все те годы, что огромная #Россия пребывала в патриотичном угаре, кульминацией которого стал #Крым, вы ждали — кто с тревогой, кто с надеждой, — одного. Что работающий на полную мощь державный телевизор не сможет вечно побеждать холодильник. И что последний рано или поздно возьмёт своё. Да так, что мало не покажется.

Ждали?

Получите!

Можно сказать, началось…

Институт социологии РАН — впервые с крымской весны — зафиксировал отчётливую перемену настроений у россиян. Неофициальный слоган «крепкая державность и военная мощь», который с 2014 года был приоритетом в массовом сознании, теперь стал второстепенным. А на первый план вышла… «социальная справедливость».

Более того, даже само понятие «сильной державы» теперь начало видоизменяться. Теперь «державная сила» идёт в одной связке с её способностью обеспечить достойный уровень жизни своим гражданам. А вот грозить ли надменному соседу — дело десятое.

При этом совсем отказываться от идеи «великодержавности» россияне пока не готовы отказываться. Но теперь это качество, по мнению большинства граждан, зависит не столько от внешней, сколько от внутренней политики. «Первым условием для приобретения такого статуса 67% россиян считают развитую современную экономику, вторым — высокий уровень благосостояния граждан (66%)»,— прокомментировал “Ъ” результаты опроса населения руководитель научно-исследовательского центра Института социологии РАН Владимир Петухов. А вот внешнеполитические составляющие державности сохраняют важность уже для меньшинства: например, о том, что Россия должна «стать мировым центром влияния», говорят только 13% респондентов, контроля же над территориями бывшего #СССР — хотят и вовсе скромные 7%.

В обществе складывается запрос на баланс между «мощью вооружённых сил» и «благополучием людей», пояснил социлог: «Проще говоря, нельзя одно делать за счёт другого». Соответственно, меняются и #ценности.

В частности, резко вырос запрос на социальную справедливость. Причём под ней понимается в первую очередь равенство возможностей для самореализации, равенство всех перед законом. И рука об руку с этим идёт подросший запрос на демократию. Пока, впрочем, это всего лишь вызванный поспешно проведённой пенсионной реформой спрос на более выраженное участие в принятии решений по ключевым социально-экономическим проблемам, а вовсе не желание полностью брать на себя #ответственность за всё происходящее в стране и вокруг неё. Но лиха беда начало.

И в нижней части шкалы ценностей тоже заметны перемены. Упал спрос на духовные ценности, скрепы и прочий державный пафос. Вырос — на свободный рынок и сближение с Западом. Перемены там незначительны в сравнении с 2014 годом, но они есть.

Конечно, это всего лишь один опрос. Наверное, на его итогах сказалось глухое недовольство поднятием пенсионного возраста, а также проведением управляемых выборов. Но подспудный рост негатива фиксируют и другие социологи. Например вот что говорит обычно провластный Дмитрий Орешкин, комментируя недавние трагические события с участием юного поколения:

«По существу это вывернутый наизнанку #протест против чего-то, против невозможности себя реализовать… [Он обретает] сейчас новое качество. Потому что обиженных тьма. Людей, борющихся за справедливость, в меру своего понимания – тоже тьма. И совершенно не надо делать бомбу какую-то суперпрофессиональную из пластида или с чем-то. Пошёл на заправку, купил 10-литровую канистру… Попрыскал где надо, спичкой чиркнул – пожар».

И бурная реакция в соцсетях на неосторожные высказывания чиновников — о «макарошках» ли, о «ничего не должном» государстве — тоже выражает обиду и злость. Раньше подобное сходило с рук, игнорировалось, не замечалось. А теперь — нет.

В некотором смысле недовольная Россия берёт сейчас за образец поведенческие паттерны времён «Народной воли», хотя и не так осмысленно. Это ещё не террор против «сатрапов режима». Но это уже выбор не самых мирных форм протеста — как следствие невозможности адекватно выразить его с условиях тотально зачищенной политической поляны.

Собственно, у власти теперь три пути. Попытаться канализировать оппозиционные настроения, как это уже вышло в 2011 году, когда Алексей navalny Навальный сотоварищи фактически слили протест. Закрутить гайки, вернувшись в эпоху «бешеного принтера» — с риском, что крышку котла непременно сорвёт. Либо, смирившись с неизбежным, успеть раздербанить всё и вся, поставить вместо себя стрелочников и слинять на запасные аэродромы в других странах.

Как вы думаете, какой путь в итоге будет выбран?