МОГИЛЫ ДЛЯ СПЯЩИХ

Еще одно важное дополнение к разговору об обещании Путина кардинально решить проблему жилья в России. Здесь необходимо коснуться одной наиважнейшей проблемы, масштабы которой даже трудно оценить. Вот что сообщает «Независимая газета»: «Около 80% жилья у нас приходится на старый фонд». Т.е. подавляющее большинство населения живет в старых домах с разной степенью износа.
С.Г. Кара-Мурза пишет: «Старение жилищного фонда России, быстрый переход его в категорию ветхого и аварийного ставит под угрозу даже физическую безопасность многих жителей Российской Федерации. По данным Росстроя, на 2005 г. общий износ основных фондов в ЖКХ составил более 60%, а четверть основных фондов уже полностью отслужила свой срок. Процесс идет безостановочно и с ускорением, нет никаких надежд на то, что он вдруг сам собой остановится и повернет вспять. Но все смотрят на это равнодушно, не предпринимают действий, соизмеримых масштабу угрозы, и не пытаются составить разумное представление о ней. Никто даже не делает успокаивающих заявлений, пусть ложных. В них нет необходимости, ибо в обществе нет беспокойства».

У власти есть определенный интерес. Судя по всему – ей все равно, она не связывает никаких долговременных интересов с «этой страной» и «этим населением». Высасывать из территории деньги – вот что важно. Но весьма характерен паралич самого народа, кого эта, все время нарастающая и усугубляющаяся, проблема касается самым непосредственным образом. Насколько же глубок этот смертельный сон, в которой погружен наш народ! Люди живут в домах, чье состояние очевидно, это не какая-то отвлеченная проблема, не призыв к высшим ценностям. Это то, что можно назвать самым близким, шкурным интересом. Но люди видят разрушение собственных домов и не реагируют. Они спят. Или они уже мертвы, остались лишь самодвижущиеся тела-оболочки?
А власть этому сну всячески способствует, она напевает это смертельное «баю-баюшки-баю». Проблему аварийного и ветхого жилья так закапывают и запутывают, что понять трагичность ситуации невозможно.
С.Г. Кара-Мурза пишет: «По данным Госкомстата, в Российской Федерации на конец 2001 года было 90 млн. кв. м аварийного и ветхого жилья или 3,1% всего жилфонда Российской Федерации. Запомним эту величину. После этого Госкомстат долго не публиковал данных об аварийном и ветхом жилье. Однако о динамике старения сообщалось в документах и заявлениях официальных лиц. Так, председатель Госстроя Российской Федерации Н. Кошман 8 апреля 2003 г. сообщил прессе, что в 2002 году «в состояние ветхого и аварийного жилья перешло 22 миллиона квадратных метров».

9-11 февраля 2004 г. Госстрой России, Министерство жилищного строительства и городского развития США и Всемирный банк провели в Дубне международный семинар «Ипотечное жилищное кредитование». В пресс-релизе семинара сказано, что «ветхий и аварийный фонд ежегодно растет на 40%». Простой подсчет показывает, что если скорость старения после 2001 г. принципиально не изменилась, то к концу 2006 г. категория ветхого и аварийного жилья должна была бы составить около 400-500 млн. кв. м или 14-16% всего жилфонда Российской Федерации. Ведь масштабы сноса ветхих домов очень невелики. Счетная палата отмечает в 2005 г.: «Ликвидировано за указанный период [] ветхого и аварийного жилищного фонда 630,4 тыс. кв. м при плане 2406,0 тыс. кв. м, выполнение составило 26,2%». За три года снос 0,63 млн. кв. м, величина пренебрежимо малая.
В последующие годы ветшание как физический процесс не прекратилось и не замедлилось — объемы капитального ремонта не увеличились, снос ветхих зданий был незначительным. Износ «замедлился» в результате изменения методики учета Правительством.
В таблице Госкомстата мы видим, что после 1999 г. начался резкий рост объема ветхого и аварийного жилья — 50 млн. кв. м в 2000 г. и 90 млн. в конце 2001 г. Но после 2001 г., вплоть до настоящего времени, практически никакого прироста этого объема как будто не происходит. Как аудиторы Счетной палаты могли не заметить этого странного явления? Как мог за эти годы остановиться процесс ветшания старых домов?

Напрашивается такое объяснение. Резкое изменение динамики старения жилищного фонда, в котором пороговой точкой стал 1999 год, побудило правительство пересмотреть критерии отнесения жилых домов к категории ветхих и аварийных. Это было оформлено Постановлением Правительства Российской Федерации от 4 сентября 2003 года N 552 «Об утверждении Положения о порядке признания жилых домов (жилых помещений) непригодными для проживания».
Маскировка реальности не вызывает никакой реакции общества при самых разных подходах к проблеме ЖКХ. … В России ежегодно должен проводиться капитальный ремонт 4-5% фонда. Однако в течение последних лет ремонтируется около 0,2% городского жилищного фонда в год — в 20-25 раз меньше необходимого. Накопленное отставание огромно, и теперь оплатить ремонт не под силу ни государству, ни населению. Деградация жилищного фонда стала массивным неумолимым процессом, который не удается затормозить».
Это состояние усугубляющегося кризиса, в который погружает Россию власть, напоминает смерть под наркозом. Бодрые рапорты первых лиц о невиданных достижениях подкрепляют все большим манипулированием со статистикой, создающей иллюзорную картинку все более далекую от реальности. И сонные, спящие люди не видят той погибели, что уже склонилась над ними… Все в смертном сне, в мороке. Отдельные тревожные звоночки звучат иногда в печати, но они уже не могут никого пробудить. Люди готовы умереть. А катастрофа с жилищным фондом становится необратимой, она принимает такие масштабы, что ее при желании невозможно будет решить.

Статья из «Независимой газеты» от 14.03.2014 г. под заголовком «Чиновники не успевают расселять аварийные дома». В ней говорится: «Несмотря на громкие обещания, проблема аварийного жилья в России не решается, а только обостряется. Площадь домов, находиться в которых опасно для жизни, растет в стране из года в год. Проблему расселения граждан из ветхого и аварийного жилья удастся решить за пять лет, обещал в 2007 году спикер Госдумы и тогдашний лидер единороссов Борис Грызлов. «Мы сможем решить эти вопросы за пять лет. Такие обязательства партия «Единая Россия» на себя взяла», – уверял глава правящей партии. На самом деле за эти пять лет площадь аварийного жилья не сократилась, а выросла.

Напомним, что аварийным признается дом, жить в котором просто опасно – то есть в нем могут обрушиться стена, пол или потолок. Кроме аварийного есть еще и ветхое жилье – это каменные дома с износом свыше 70% или деревянные с износом свыше 65%. По официальной статистике, площадь ветхих домов в России в три-четыре раза больше, чем аварийных. А поскольку жилой фонд в стране почти не обновляется, то доля ветхого и аварийного жилья постоянно увеличивается. С 1990 года площадь аварийного жилья выросла примерно в семь раз. А площадь ветхого – утроилась. При этом официальная статистика аварийного жилья почему-то серьезно расходится с теми цифрами, которыми оперирует правительство. Специалисты Росстата предполагают, что заниженные правительственные данные объясняются тем, что министры оперируют площадью тех домов, для сноса которых нашлись бюджетные деньги. Но даже при таком допущении сложно объяснить, почему правительство заявляет о «ликвидации аварийного жилищного фонда». Ведь никакой ликвидации на самом деле не предполагается. «Около 80% жилья у нас приходится на старый фонд. Множество домов находится в чрезвычайно плачевном состоянии. И с возрастом дома лучше не становятся. Ведь их реконструкцией практически никто не занимается, в отличие от той же Европы. Поэтому особых сдвигов в решении проблемы ветхого жилья нет», – отмечает гендиректор компании «Метриум Групп» Мария Литинецкая».
Вот еще сообщение от 2019 года: «В 2018 году общая площадь аварийного жилищного фонда достигла рекордного значения, сообщает Росстат в отчете за 11 сентября». Катастрофический процесс идет непрерывно. Какое кардинальное решение проблемы жилья в обозримом будущем увидел Путин? Мы станем жить в норах? Каждому россиянину по норе в прекрасной путинской России? А чем хороша нора – она легко превращается в могилу, прямо по месту жительства. Народ переходит в мемориальное состояние не приходя в сознание.