Адресация наследия

​Некая взаимодополняемость есть в культуре России и Европы. Отдельно взятая культура России порождена «человеческим верхом»: возвышенной мечтой, идейностью, некоей всечеловечностью, воспалённой жаждой счастья для всех, в которой – порой очень жестоко – забвен конкретный человек. Культура Европы порождена «человеческим низом». Она лишена всякой воздушности, эфемерности и полёта. Она рождается из предельной конкретики человеческого блага, из «я», а не из «мы». Она неразрывно связана с половыми похотями, с желудком и пищеварением, с физиологическими отправлениями, теплом для нижней части тела.

Могут подумать, что сказав так, я хочу унизить Европу и восхвалить Россию. Но я учёный, а не воспеватель, и я лишь констатирую факты. Европейская культура не хороша и не плоха сама по себе. Она хороша для человеческого низа. И она плоха для человеческого верха. Табуретка – она не добро и не зло. Сидеть на табуретке удобно, а носить её на голове вместо шляпы – безумие.

Человеческий верх, конечно, очень притягателен: там воздушная, эфирная, космическая мечта романтика – а тут болезни кишечника. Но следует трезво понимать, что и лекарства от проблем с пищеварением тоже очень нужны, и когда верх слишком оторвётся от низа, голова – от седалища, то ничего хорошего из этого не получится. А будет расчленёнка…

Говоря о низости европейской, а после американской культуры, я говорю не в моральном смысле, а лишь указывая её местоположение в районе ниже пупка. Она сосредоточена всем своим массивом именно там, и обслуживает органы, которые находятся там. Я не хочу сказать, что их не нужно обслуживать, доходя до советских абсурдов, когда омерзение перед плотью доходило до смехотворных утверждений «В СССР секса нет». Конечно, и нижние органы следует обслуживать. И всё же я как армянин, рождённый в России (СССР) – приоритет отдаю культуре верха. Она мне ближе, роднее, она для меня привлекательнее.

Когда я погружаюсь в американизм, обозначаемый затрёпанным словом «бездуховность» — мне там не только душно и тесно, но и страшно. Человек в европейской культуре представляется питаемым овощем, который лежит в закрытом гробу – но подключённом ко всяким питательным трубочкам. И все проблемы европейской культуры связаны с тем, что та трубочка забилась, а другая опустела, плохо откачиваются продукты обмена веществ овоща и т.п.

Европейская парадигма, звучащая как «смысл жизни в самой жизни» представляет нам именно овоща, ибо кто рискнёт сказать, что овощ – не живой? Он живой, и живёт по-своему полноценной жизнью: клетки в нём бурно делятся, листочки тянутся к солнцу, корни прощупывают почву и т.п.

Если мы будем исходить из европейского индивидуализма, что, мол, смысл человека в самом человеке, то нетрудно доказать (это делали и западные мыслители, особенно фантасты) что идеалом в таком случае будет хорошо питаемый и полноценно освещаемый овощ.

Западный идеал, сперва философский, а теперь уже звучащий и в каждой рекламе – это требовательность человека к миру без всякой ответной требовательности. Индивид (Фауст) находится в конфликте со всеми окружающими средами, от экологии, до соседей. Он вышибает из среды всё потребное себе, иногда соединяясь в лиги вышибал (чартизм, тред-юнионизм, катедер-социализм) – но он ничего не должен сам миру.

Его задача, отразившаяся ещё в мрачной морали пуритан и других протестантов (М.Горький называл это «рационализмом сект») – взять в жизни-борьбе как можно больше, а отдать как можно меньше. На этом строится и капитализм, и прибыль богатых людей. Они научились много брать у мира, и ухитряются отдавать гораздо меньше, чем берут. Кабы ни так – им их миллионов-то и не понюхать бы!

Выдающиеся представители западной культуры поднимаются из ловушки номинализма (отрицания всяких обобщений и сопоставлений) к пониманию того, что и у других людей есть половые органы, желудок, кишечник и проблемы с ним.

Отсюда рождается прагматичный западный гуманизм, заботливый к чужим нижним органам. Человека, рождённого в большой и многонациональной России-СССР (не только русского) корёжит от удивительной мелочности этого гуманизма.

Читая Диккенса (великого гуманиста) – найдёшь сумму человеческого счастья, словно у Шуры Балаганова – вычисленную не только до шиллинга, но и до пенса. Посчитано всё: количество белков, жиров, углеводов, метров жилья, спортивных нагрузок, половых актов – без которых не будет «счастья» (т.е. спокойствия овоща – так выходит из их понимания).

Вершиной всего этого является дарвинизм (ответвления – марксизм и фрейдизм), в котором человек уже официально объявлен животным, а все потребности человеческие – сведены к низшим, зоологическим. Их списком и исчерпывается счастье человеческое в западной культуре…

+++

Почему же так отчаянно и веками Россия присаживает к себе эту культуру низа? Потому что идущая из глубин Востока русская мечтательность и созерцательность может порой довести просто до летального исхода. Конечно, плох мелочный человек, который только и делает, что пенсы считает. Но не жилец и тот, кто совсем не считает, считать не желает и учиться этому не хочет…

Воспетый Достоевским созерцатель часто доходил до того, что в бесконечности восторженного созерцания не замечал собственной смерти. Запад – это бешенная вражда личности с окружающей средой, которую Ф.Бэкон, философ и взяточник (типичная фигура для западной философии) называл «подвергнуть природу пыткам». Под пытками окружающая среда должна дать бэконам всё, чего им вздумается захотеть.

Восток – нечто противоположное: это растворение личности в окружающей среде, как сахара в чае. Это вовсе не гармония, как кажется романтикам, потому что исчезает одна из сторон, а гармония всегда многосторонняя. И поглощение одной стороны другой не может породить гармонии.

Личность рассыпается, когда очень много думает на отвлечённые и далёкие темы, и очень мало – о самой себе. Расположенная между Западом-палачом и Востоком-мертвечиной, Россия самой судьбой предназначена осуществить синтез верха и низа. Ближе всего к этому подошли в СССР, называя такой синтез мечты и желудка «социализмом».

Напомню, что основной смысл социализма – в материальном достатке, не отрицающем романтики и романтике, не отрицающей материального достатка. Это очень тонкий шпагат (и мы упали с него) – по обе стороны которого бездонные пропасти ужаса. Потому что:

-Можно убить человека долгом
-А можно убить долг человеком

Пути разные, а результат один: апокалипсис. Ни бездушные машины, лишённые собственной индивидуальности (Ефремов назвал это «муравьиным лжесоциализмом», намекая на маоизм), ни яростные крысы, думающие только о себе – цивилизацию поддерживать (а тем более развивать) не в состоянии. С моим другом А. Леонидовым, выдвинувшим этот тезис, совершенно согласен…

+++

Именно поэтому, начиная с петровских реформ, Россия упорно вколачивает в себя культуру низа, что просто необходимо и для выживания, и для противостояния. Запад – садист и палач. Если бы не Россия – то колониальная эпоха не закончилась бы, планету делили бы представители Запада, а судьба покорённых туземцев свелась бы к судьбе североамериканских индейцев НА ВСЕХ КОНТИНЕНТАХ. Неужели не очевидно?

Россия воюет за идею – Англия за право торговать опиумом.
Русские землепроходцы открывают землю для царя (в котором для них воплощается страна и народ) – английские для себя.
Россия развивает окраины – западные колонизаторы их истощают и выжимают до смерти.

Всегда ли Россия права? Нет, конечно, не всегда! В чрезмерной порой заботе о других – забывают своих собственных. Романтическая мечта порой настолько захлёстывает, что ни о желудке своём, ни о седалище человек не помнит. Ладно, если только о собственных, а если и о близких, родных? Если ты отдал хлеб сироте-негритёнку, то ты, конечно молодец. Но только если не отнял этот хлеб у сироты своего народа…

Но в основе русской мечты, как царской, так и советской романтики – лежит культура верха. А в основе западной колонизации – та самая культура низа. Из этой матрицы выходит всякое практическое поведение. Эта же матрица (приоритет верха или низа) преломляется в идеологиях века.

У каждого века конкретная идеология своя, но мета-идеология за ними всегда стоит одна и та же.

У славян это Слово, у романо-германских народов «Герр Манн», то есть «Человек-Господин». Славянин находится вовне «Я», германец – внутри своего «Я». Славянину дороже всего Слово (и в этом с ним соглашается Евангелие), романо-германцу – личное господство. Славянину нужна справедливость для всех (в которой он часто и непростительно теряет себя самого) – романо-германцу справедливость только для себя (рекламный слоган – «и пусть весь мир подождёт»).

+++

Я думаю, что петровские преобразования в основе своей верные, и верх (созерцательность благорастворения) совсем уж без низа (индивидуального био-тела) жить не может. Но тем более убеждён я в крайней недостаточности эгоистичной культуры низа, что и обуславливает необходимость России-СССР для человеческой истории и прогресса.

Низ – птица гордая: пока не пнёшь, не полетит. Достижения Запада в области материально-технической вот уже несколько веков связаны с русским вызовом, с необходимостью отбиваться от северного колосса, в ХХ веке окончательно предъявившего свои претензии править «по своему» всем миром (в имени СССР нет указания даже на континент – не то что на отдельную страну).

Защищая свои зады (в буквальном смысле слова) от русского пенделя все эти Рузвельты, Ротшильды и Рокфеллеры вынуждены были играть по правилам НТП – научно-технического прогресса.

Но это чуждое культуре низа занятие, именно и только навязанное ей извне. Культура низа состоит из двух ступеней: поиска и успокоения. Вначале она ищет, как сесть поудобнее, потом находит максимально комфортную позу и уже не встаёт. Борьба за место после захвата места сменяется (что мы и видим в либеральном глобализме всюду, включая и вестернизированную сверх меры Россию) абсолютным застоем.

Время замирает и останавливается. Сдвинуть его может разве что какой-то катаклизм природы, типа ледникового периода. Тогда роли и места сбиваются под давлением ледников, и начинается новая борьба, а с ней – и новый этап развития.

Ждать нового ледника – слишком долго. Очевидно, что человек западного типа УЖЕ замкнулся в зоологических радостях потребительского и обычного онанизма, и всё его поведение свернулось в кольцо без выхода. Он не развивается, потому что ему кайфно, а кайфно ему потому, что он не развивается. Так замыкается круг, ставший капканом для истории и цивилизации.

Надежды на русский ответ – последнее, что осталось у человечества…