«ДОЛИЗМ»

Как показывает мой опыт – когда я из чистой науки перешёл в публицистику – людям сложно воспринимать формулы. И начинать нужно не с формул, однозначных, но сухих. Начинать разговор нужно с иллюстраций и примеров, которые каждый может примерить на себя. Ощутить злободневность вопроса – и потом уже заинтересоваться формулами его «анатомии». Поэтому свой рассказ о ДОЛИЗМЕ начну с обширной и очень яркой цитаты. Вот что пишет наш современник – о природе современного страха: «Все обсуждают фильм Дудя про Колыму. Мол, родина страха прошлых и нынешних поколений. Всё чепуха на постном масле. Сейчас я вам расскажу про страх поколения 30-40 летних.

Я вообще человек не боязливый. Считаю страх одним из самых больших недостатков в человеке. Из-за страха делаются многие ужасные вещи. Если вы смотрели фильм «Альфа-дог», думаю, вы понимаете. Страх делает нас инвалидами.

Ну так вот. Мне не страшно ходить по тёмным подворотням, не страшно в ураганный ветер в горах, не страшно летать на скорости 300 на мотоцикле и с перегрузкой 5g на Як-52 (это всё из моего опыта). Не страшно выходить на боксёрский ринг, не страшно выступать перед аудиторией, не страшно брать ответственность за принятие неочевидного решения.

Нельзя сказать, что я бесстрашный, я разумно опасаюсь, где и когда надо, и поэтому до сих пор жив и относительно невредим. Конечно, мне было жутко, когда на меня налетал ротвейлер и всё в таком духе, но сейчас разговор не о спонтанных реакциях древних отделов нервной системы, понятно. Короче, вот этого вот сковывающего страха нет. Почти нет, за исключением одной ситуации.

Страшно мне за последние годы было один раз. Когда я, неплохо зарабатывающий московский программист, вдруг потерял работу. Фирма вследствие набиуллинского скачка курса конца 2014 года решила усохнуть до минимума, и меня попросили.

К сожалению, я не типичный представитель западного среднего класса из книжек про wellness, которому положено иметь в загашнике минимум (!) размер годового заработка, а также низкорисковые инвестиции. Нет, в России мы живём несколько по-другому, и в общем не все могут себе это позволить, особенно когда молоды, и не построена надёжная база. Так вот, у меня под самый Новый год нарисовалась перспектива остаться без какого-то бы то ни было дохода вообще.

У меня на шее жена и маленький ребёнок. У меня нечего срочно продать, кроме далеко не самой дорогой машины, у меня нет источников пассивного дохода. И вот тут становится страшно тем самым страхом, о котором, наверное, вторую неделю судачат московские хипстеры. Только без всякой Колымы. Просто в рамках обычного капиталистического «сегодня ты, а завтра я, судьба-злодейка ловит на аркан».

Понятно, что страх и мобилизует в том числе, а профессия у меня из востребованных, особенно в Москве. Когда все бухали новогодние, я ходил по собеседованиям. Когда наиболее удачливые разлетались по таиландам, я делал тестовые задания и учил новые фреймворки. В эти сонные дни у меня было штук 12 очных собеседований. В итоге я получил два железных оффера в приличных конторах, и с удовольствием сделал свой заслуженный выбор (и не прогадал, как оказалось потом).

Но кто сказал, что это не повторится? Вот прямо сейчас я поеду на машине, взорвётся шина, ударюсь лбом о боковую стойку, выживу, но стану нетрудоспособным. Что произойдёт? — Я и моя семья скатимся на социальное дно. Возможно, с шансом выбраться снова. А возможно, и навсегда. Спросите себя: гарантированы ли вы, все мы, от этого? — Если честно, то нет. И особенно те, у кого нет состояний, нет встроенности в т.н. «элиты», в семейные кланы, в дружеские круги сослуживцев силовых и всяких контор. Поэтому страх этот в нас — есть.

Вот в этом году я зимой был в Таиланде. Всё хорошо. Сейчас катаюсь по нашим югам. Всё хорошо. А потом эта ситуация может поменяться буквально одним днём. И всё будет плохо. И совершенно нельзя сказать, что это будет чем-то странным, что кто-то будет помогать, кого-то это вообще будет волновать. Это капитализм, детка. Ну, не повезло. Вот это наш страх. Был, есть и будет, пока наше общество устроено так, как устроено. Страх в один день перестать быть Человеком. Скатиться куда-то под забор вместе со своей семьёй. Безо всякой Колымы, ребята. Просто в рамках банальной капиталистической конкуренции за место под солнцем и борьбы всех со всеми. Даже просто в результате случайности. Бог с ними, с авариями и прочим: просто оказался не в том месте не в том время. Не в той команде. И ты следующий на выход.

Колыма, они говорят… Всё, что я сейчас написал, испытали на себе, на своей шкуре наши родители. Седые, больные, каждый с большим чемоданом горя. Как-то нас вырастившие. Мы все на этой «колыме» с 1991 года. Иногда скащуха нам выходит, кум даёт волю. А иногда снова налетают тучки, и многим уготован путь обратно в ничто, в нищету и в безысходность. Вот что мы знаем про страх. Мы, жители свободного демократического государства, которое дал нам ваш Ельцин.

p.s. И вы ещё спрашиваете, почему многие молодые люди вновь повернулись к красной идее. Спросите лучше себя: «Почему я до сих пор не коммунист?» [1].

Хорошо сказано, да и наша газета не раз о том же писала. Но о какой стороне экономической теории говорит этот человек, рассказывая про свою жизнь и про свои страхи?

+++

Обделённость человека – главная, фундаментальная проблема всех обществ угнетения. Человек не может от них добиться выделения под него ресурсов, необходимых для достойной человеческой жизни. На него расходуют средства и блага «по остаточному принципу», или вообще никак.

Можно ли считать отсутствие пищи орудием убийства человека? С этим просто – уморить голодом, допустим, замуровав в башне – с древних времён известный способ казни.

А отсутствие квартиры – является орудием убийства? Если у человека очень плохие жилищные условия, и он там замёрз, заболел и умер – это убийство или же «несчастный случай»?

Долизм и свобода несовместимы. Необходимость каждому обеспечить гарантированную долю – требует от всего общества мобилизации, обязательности в неукоснительном стремлении к цели. Следовательно, у человека есть только те права, которые уравновешены его обязанностями: если он не служит общему делу, как положено – то и прав не заслуживает.

Невозможно при долизме бесконечное обогащение – потому что иначе возникнет хорошо знакомая ситуация: один забрал себе всё, что есть в наличии, не оставив другим ничего. Долгом подавляется кривляющееся «самовыражение».

Право на жизнь оплачивается:

1) Обязанностью помогать выживать другим людям;

2) Активной обороной от тех, кто хочет вас уничтожить.

А как иначе? Как может убийца (например, кулак-мироед) требовать себе права на жизнь от тех, кого он убивает (например, от односельчан кулака)?

И тем более – кто будет ходатайствовать за вашу жизнь перед внешним агрессором, если он вас силой сломил и поставил на колени? Кто может сохранить вашу жизнь – если право решать всё вы своей капитуляцией передали вашему победителю?

Так общественная и государственная целесообразность возводятся в ранг закона, который выше частной собственности. Совместное пользование ресурсами страны в долизме неделимо, неотчуждаемо, нуждается в защите от внешних посягателей и от растащиловки.

Конечно, цитированный автор зациклен лишь на вопросах везения, лотерейности в жизни, а я прошу вас заглянуть глубже. Потерять всё можно не только потому, что вдруг «не повезло».

Гораздо чаще люди всё теряют – не по слепой воле случая, а в результате сознательных усилий социальных хищников. Чем меньше оставляешь другим – тем больше остаётся тебе.

Из этого следует, что не обобрав подставившегося под твой удар человека, капиталист сталкивается с «упущенной прибылью». Мог бы взять 100 рублей, обобрав до нитки, но из жалости взял лишь 50 рублей.

По законам рынка такой капиталист оштрафован за жалость на 50 рублей. Ну, это можно пережить! А вот падение конкурентоспособности? Жалостливый капиталист не только упускает возможную прибыль, но и проигрывает состязание за себестоимость безжалостному. А это уже не штраф. Это банкротство – с полным вылетом туда, куда боятся вылететь наши страхи (отнюдь не колымские).

А жизнь одна. Но, может быть, потомкам будет легче, если перетерпеть якобы «первоначальное» зверство капитализма?

А. Леонидов с его бесконечными разговорами о цивилизации заразил меня этой темой. И я стал думать в цивилизационном масштабе, применяя свои знания по экономике к целому ряду поколений. И вот что вышло…

+++

«Одержимость развитием» у капитализма – это фейк. Придуман он отчасти самими капиталистами, отчасти Марксом. Маркс не хотел видеть религиозно-храмовой основы человеческого восхождения. Он приписал восхождение «средствам производства», бездушным, нравственно-амбивалентным.

Но если ваша цель животная, то зачем вам делать какие-то сложные обходные маневры и семь вёрст считать не крюком? Зачем вам вся эта громоздкая наука, отнимающая за партой пол-жизни, и вся эта громадная индустрия? Они были бы нужны, если бы вы имели цель накормить и одеть, и в космос вывести всё человечество. С ними пришлось бы мириться – если вы живёте в обществе, которое хочет накормить и одеть и в космос вывести всё человечество.

Вы этих целей своего общества не разделяете, плевать на них хотели – но ваш эгоизм требует оппортунизма, вам приходится делать вид, что вы разделяете ценности общества – чтобы общество вас не зашибло.

Вот этот оппортунизм внешнего соглашательства буржуазного хищника с христианизированным обществом Маркс и принял за «внутреннюю склонность капитала к техническому прогрессу».

А речь-то шла всего лишь о маскировке зверя, о том, что в XIX веке он ещё вынужден был облачаться в разные покрывала цивилизации, окружавшей его.

Если у вас цели звериные – чтобы все самки были ваши, всю пищу вы распределяли, и все вас боялись – то не будем забывать, что этих целей звери достигают напрямую, без науки и без индустрии. Без «расширенного воспроизводства», которое Маркс приписал не процессам «обожения» человека внутри христианской цивилизации, а (телега впереди лошади) – развитию производительных сил. Которые, якобы сами развиваются, без спроса – делать им больше нечего! Берут, да и выпускают продукции всё больше и больше, что требует всё больше образованных людей, и т.п.

А зачем это «средствам производства», неодушевлённым предметам, лишённым собственной воли?! Какой механизм сам по себе хочет развиваться? Да и вообще – как понятие «хочет», «стремится» может быть употреблено по отношению к бездушной вещи, мёртвой механике? Она же по определению ничего не хочет, кроме как сломаться, «устав» (закон накопления энтропии).

Это же совершенно нелепое предположение, что аморальные, низкие люди, руководствуясь низменными целями и действуя низменными методами – почему-то постоянно обеспечивают восхождение, расширяют производство, демократизируют и потребление благ, и получение образования… Зачем это низким людям с низменными потребностями (поесть, совокупиться и доминировать)?

Если низкие люди к этому принуждаются извне – тогда кто их принуждает? А если они сами по себе развивают средства производства – то зачем?! Затем, чтобы сократить свой отрыв от тех, над кем они хотят доминировать?! И материально-бытовой, и образовательный? Зачем?

Мы должны честно сказать: существует закон соответствия между примитивными целями и примитивными средствами. Если человеку нужно (он мотивирован) выйти в Космос и долететь до Плутона – он изыскивает космические средства. Но если его цели, мотивации – обожраться, сношаться и доминировать, то эти цели животные, и проще всего (удобнее всего) их решать животными средствами.

А марксизм полагал, что примитивный хищник зачем-то пойдёт к своим звериным вожделениям в «кругаля» и в обход, по сложной траектории развития производительных сил, причём с единственной целью: всё себе захапать и доминировать. Это оставляет без ответа вопрос: а почему сотни самых разных видов животных порой изменяются, но не развиваются? Ответ же на поверхности: им не нужно. Их средства и методы соответствуют их целям. Но ведь и с примитивным, эгоистически-замкнутым на себе человеком происходит то же самое!

Он вполне самодостаточен (что доказывается тысячелетиями исторического опыта застойных обществ), он воспроизводит собственную власть, и больше ничего. Поскольку его мечты укладываются в животные инстинкты, и средства их достижения – соответствующие.

Никакой «одержимости идеей развития» у капитализма не только сегодня нет – её и никогда не было. Вынужденное приспособление к господствующему общественному мнению, требовавшему развития, и без этого не дававшего власти жить – да, было (сегодня нет). Хищник не мог сохранить власти, не сдав экзамена на способность к развитию производительных сил: общество требовало в силу тогдашних настроений в обществе.

Теперь общество «убилось об стену» и не может сформулировать какой-то господствующей идеи; соответственно, и хищнику больше никакого экзамена на способность к развитию сдавать больше не требуется, и ему это гораздо удобнее, чем было раньше (потому-то, собственно, он это и организовал).

+++

Долизм (принцип гарантированной доли, прекращающий гражданскую войну) – лежит в основе всей человеческой цивилизации.

Она не может строиться на принципах слепой удачливости, при которой доходы человека, в зависимости от его везения и хитрости, могут быть любой величины – или вообще отсутствовать. Такие принципы обрекают общество на лютую и жестокую, всепоглощающую борьбу, после которой не остаётся сил ни на что иное (в частности, ни на культуру, ни на познание мира, ни на развитие).

Долизм – есть включённость человека в общество на правах совладельца (а не просто временного пользователя) его экономических активов. Он неизбежно требует двух формул, взаимно дополняющих друг друга:

1) «Я это делаю»
2) «Мне это принадлежит»

Человек, который ничего не делает – или труп, или законченный паразит, присосавшийся к чужому труду. Но этим всё не исчерпывается!

Можно делать что угодно, любого уровня сложности и совершенства – и у тебя всё это отберут, частично, или полностью. Часто бывает и так, что ты умеешь делать блага – но тебе не дают их делать из соображений конкуренции, подавления, вытеснения с рынков.

Таким образом профессионализм любого уровня – сам по себе не стоит ничего и ничего человеку не даёт. Только в рамках долизма он может стать делом «чести, доблести и геройства» трудового человека. Но это совсем уже не рыночная экономика…