Две экономики России – или куда вожди отправляют их детей

Экономика в России в 2017 году выросла на два процента, а число космических запусков к этому времени сократилось в два раза. Об этих и других событиях ушедшего года – беседа с вице-президентом Ленинградской областной торгово-промышленной палаты Дмитрием Прокофьевым.

– Дмитрий Андреевич, в конце 2017 года мы узнали, что в стране одновременно растёт ВВП и падает промышленное производство. Как такое может быть в одной экономике?

– А почему вы решили, что экономика у нас одна? У нас их две. Первая – это нефтегазовые компании, «Россия нефти». А вторая – всё, что не нефть. И там, где нефть, всё в порядке. Цена на нефть стабилизировалась, любое повышение даёт приток нефтедолларов в бюджет и рост выручки нефтегазовых корпораций. Но всё остальное падает. Представьте себе, что в семье один супруг зарабатывает всё больше, другой – всё меньше, но суммарно у них есть какой-то рост. Повышение цен на нефть поднимает сырьевую составляющую экономики и радует бюджет. Но всё остальное стагнирует.

– Нельзя ли что-то сделать, чтобы эти два сосуда как-то лучше сообщались?

– Так эта система ведь совершенно устраивает руководство страны. Россия – страна с самым большим приростом долларовых миллионеров. Наши сограждане купили рекордное количество «Бентли». Есть люди, у которых всё хорошо. И руководству кажется, что оно нашло такой «философский камень» роста. Госкорпорации получают прибыль, а ошибки их менеджмента компенсируются за счёт низких зарплат во всех отраслях, которые не связаны с сырьём. Но низкие зарплаты – значит, нет спроса. Потребительский спрос у нас обеспечивается импортом, и если нет спроса на импорт – значит, нет спроса на доллары. А нет спроса на доллары – золотовалютные резервы страны растут. Так что с их точки зрения – всё хорошо.

– Как может существовать экономика, в которую никто не хочет инвестировать даже внутри страны? Это же как двигатель, который не получает топлива: он не может быть вечным и рано или поздно должен встать.

– Двигатель нашей экономики – всё та же нефть. Сосуды, о которых вы сказали, всё-таки сообщаются, и один всё время что-то подбрасывает в другой. В мире много примеров таких экономик.

– Какой бы вы предложили рецепт для оздоровления экономики России?

– Для любой экономики, во-первых, нужен действительно независимый Центробанк, независимая от правительства финансовая система. Во-вторых, нужно независимое судопроизводство. И механизмы реализации судебных решений, независимые от желания начальников.

– Ещё про независимую прессу скажите…

– Если нет первых двух условий, остальное всё равно не получится. Ну а дальше – низкие налоги, простое их администрирование и прочие мелочи.

– Этот рецепт многие повторяют, казалось бы – всё так просто…

– Сейчас нет главного – мотивации. У нас многие проблемы упираются в элементарный страх собственников просто предать огласке свои состояния. Посмотрите, какая нервная реакция у верхушки, когда кто-то рассказывает об их дворцах и самолётах. Казалось бы: если ты уверен, что владеешь всем по закону, почему так боишься огласки? По телевизору показывают человека, который держит миллионы в коробках из-под обуви. Он их там держит потому, что боится показать. Лучше бы он их пропил, растранжирил, прогулял по московским клубам – это всё равно было бы полезнее для экономики. Развивалась бы индустрия развлечений. Но нет – держит в коробках. Пока в этих людях будет этот страх – у нас будут наши проблемы. Потому что деньги в экономику не попадают.

– В России с 2012 года вдвое сократилось количество космических запусков: было 33 в год, а стало 17. Государству так не хватает денег, что их экономят даже на космосе?

– Просто нет спроса на наши космические запуски. Это отрасль, в которой все всех знают. И тот, кто хочет запустить спутник, прекрасно знает, почему в России упала ракета. Раз упала, два упала – и получается, что овчинка не стоит выделки. Запуски ведь надо страховать. Страховая компания спрашивает: ты чем полетишь? Илоном Маском? Окей, страховка стоит столько-то. Хочешь лететь с космодрома Восточный? Извини – сумма уже другая. Каждый российский спутник, запущенный в мировой океан, увеличивает цену будущих запусков, делая их менее рентабельными для заказчиков.

– Гражданин России в последний раз становился лауреатом Нобелевской премии в 2010 году. Что сейчас мешает развиваться российской науке?

– Давайте посмотрим, кто были эти лауреаты в 2010 году. Константин Новосёлов и Андрей Гейм. Работали они в Голландии и в Англии – и это вопрос мотивации. Представьте: сидит где-то подросток с хорошими мозгами и читает в Интернете, что его соотечественник получил Нобелевскую премию. Как на это реагируют вокруг? Ну, премия. Ну, Нобелевская… Если вы хотите выращивать в стране будущих лауреатов, надо было за Новосёловым послать самолёт, предоставить ему самый большой зал в Москве, наградить высшим орденом, показывать его днём и ночью по телевизору как величайшую гордость страны. И со временем в стране выросло бы число подростков, которые понимают, что наукой заниматься – это здорово. И понимающих это родителей. И начальников.

– Мне кажется, наукой занимаются всё-таки по другим мотивам. Да и Нобелевская премия сама по себе – уже стимул.

– Стимулировать надо все общество. Что сделал товарищ Сталин, когда захотел вернуть Капицу из Англии в СССР? Политбюро приняло специальное постановление «О Капице». Понятно, что таких людей, как Новосёлов, мотивирует не это. Но в обществе, желающем вырастить одного Новосёлова, должны расти тысячи подростков, которые захотят заниматься физикой. Это должно быть модно.

– Что этому мешает?

– Есть железный индикатор, который показывает, что на самом деле интересно власти, что перспективно: это места, в которые власть определяет своих детей. Вот, скажем, перед войной – куда товарищ Сталин отправил сыновей? Старшего – в артиллерийскую академию, младшего посадил на истребитель. Оба воевали, старший погиб. Старший сын Хрущёва погиб в воздушном бою. Сыновья Микояна воевали, один погиб, младший стал испытателем самолетов. О чём это говорит? Тогда было понятно, что армия – это важно, потому что вожди отправляют своих детей туда.

Война закончилась – куда отправил своего сына ближайший друг Сталина Андрей Жданов? В науку. Юрий Жданов был серьёзным химиком. Сын Берии стал инженером-конструктором ракет. Как и младший сын Хрущёва. Они все тогда шли в науку. Народ понял: ага, наука – это перспективно. А кем был сын Брежнева? Заместителем министра внешней торговли. И отвечал за строительство газопроводов. А сын Андропова? Заместителем министра иностранных дел, отвечавшим за представительства по торговле газом и нефтью…

Вот и сейчас, чтобы понять, как вожди видят будущее страны, надо взглянуть на их детей.

– Как взглянуть-то, если дети у них всё больше в других странах?

– Вот именно. Или в правлении госкорпораций.

– Вы можете предсказать следующую тенденцию? Куда начнёт пристраивать детей новое поколение технократов?

– А всё туда же. Ничего нового пока не появилось…

Беседовала Ирина Тумаков