Парадоксальное о коррупции

Фото отсюда

Интересно – но на «проблеме выборов» «аномальность» буржуазного общества не ограничивается. Наоборот, она постоянно «вылезает» в самых неожиданных местах, показывая, насколько условным выступает господство подобной системы. (И насколько глупо считать ее «естественной» даже в рамках классового общества.)

Возьмем, например, давно уже набившую оскомину тему «коррупции», которая так же является изначально присущей буржуазному мироустройству. Да, именно так: вопреки мнению прекраснодушных эльфов, вопросу коррупции ровно столько же лет, сколько и буржуазному обществу вообще. Да, именно так: нет такой буржуазно-демократической страны, которую бы не сотрясали коррупционные скандалы с самого начала ее существования. (Скажем, та же Французская Республика испытывала их с самого 1792 года.) Впрочем, это любому образованному человеку должно быть известно.

Гораздо интереснее другой вопрос: а разве в «добуржуазное время» коррупции не было? Ведь количество именитых казнокрадов и высокопоставленных воров в истории аристократического общества так же велико. (Можно вспомнить, например, светлейшего князя Меньшикова или описанного Дюма французского суперинтенданта финансов Фуке.) Однако тут стоит понимать, что «прямое» воровство средств из государственной казны или, скажем, заключение выгодного для себя договора поставок («гнилого товара» по высокой цене) в данном случае мало чем отличалось от «обычного» воровства или мошенничества. (Проще сказать, казнокрады обворовывали королей – ну, а последние вешали их или рубили им головы.) В  то время, как коррупция в современном понимании являет собой нечто иное.

А именно: использование своего должностного положения для обогащения без «прямого» совершения иных противоправных действий. Взять например – простите за каламбур – взятку. Наверное, тут не лишним будет вспомнить, что в течение тысяч лет «подношение чиновникам» были не просто нормой, но узаконенным явлением. (Скажем, в Российском царстве это именовалось «кормлением» — но практиковалось еще в первых человеческих ближневосточных царствах.) И часто именно указанные подношения и являли основной источник дохода последних. Отсюда неудивительно, что в течение тысяч лет подавляющее количество «гражданских» — если так можно выразиться, поскольку граждан тогда не было, были подданные – дел решалось именно на основании «соревнования взяточников». (Разумеется, с учетом знатности субъектов – в том смысле, что засудить какого-нибудь графа при «Старом порядке» было возможно только тогда, когда его противником выступал герцог.)

Что же касается «нецелевого использования» государственных средств, то на него обращали внимание только тогда, когда последнее становилось совсем уж неприличным. Как, например, произошло с помянутым выше господином Фуке, коий решил поразить роскошью самого короля – ну, и спалился, понятное дело, по полной. (Кстати, ему не отрубили голову – а просто сняли с должности и отправили в свое имение.) Но это, можно сказать, премия Дарвина – неполная, ибо господин суперинтендант умер своей смертью – свидетельствующая только о запредельной наглости указанного субъекта и его уверенности в своей безнаказанности. Ну, и разумеется, неизбежные в этом случае происки противников при дворе – в виде небезызвестного Кольбера. (Так что суперинтенданта можно честно считать жертвой интриг, а не доставшим всех своей наглостью коррупционером.)

Если же знатный расхититель государственного имущества «брал по чину», то все его экзерсисы легко сходили с рук. То же самое можно сказать и про «нецелевые траты»: скажем, наместник Новороссии господин Воронцов, только в свой знаменитый «Воронцовский дворец» в Алупке вбухал астрономические 20 млн. тогдашних рублей – и при этом считался честным и ценным государственным деятелем. (Так что еще раз напомню: для того, чтобы попасться на «казнокрадстве» в аристократическом обществе нужно было буквальным образом потерять всякую меру.)

Что же касается пресловутых «откатов и распилов», то они в аристократическом обществе … просто невозможны. Нет, как уже указывалось, поставлять «гнилое сырье» по завышенной цене и там возможно – но преступлением это является только в том случае, когда речь идет о королевской власти. (То есть, фактически, обмане самого короля.) Во всех остальных случаях в подобном мире действует правило, согласно которому заключенная сделка считается «истинной». (На самом деле механизмы тут несколько сложнее – скажем, могут действовать цеховые законы и т.д – но сути это не меняет.) И если уж договор был заключен – то, простите, какие могут быть вопросы?

Но все это относится к взаимоотношению с государством. Что же касается обмана основной массы населения, то эта проблема изначально была уделом исключительно самого населения. (Во время разложения аристократического мироустройства, разумеется, возникли попытки изменить подобное положение – но именно что попытки.) Впрочем, аристократическое государство даже с «обычными» ворами или разбойниками особо не боролось: знатные и богатые имели свою охрану, а беднота была никому не интересна.

Тем более, что  в течение многих сотен лет большая часть людей была вообще в полной власти своих «сеньоров»: рабовладельцев, патронов, феодалов. И рассматривалась исключительно в качестве инструмента для существования последних. Разумеется, в подобном возмущаться тем, что кто-то из «сильных мира сего» решил нажиться за счет «черни», было бы смешным: эта самая «чернь» и существовала для того, чтобы обеспечивать «сильных». И если какой-либо граф или князь нанимал подрядчика для выполнения тех или иных работ, и платил ему деньги – то это касалось только указанных двух сторон. Даже если в итоге сумма затрат перекладывалась на народ. (А она практически всегда перекладывалась на народ.)

То есть, еще раз можно отметить: коррупция в привычном для нас понимании для аристократического общества была невозможна. Потому, что большая часть того, что мы сейчас относим к данной категории, тогда было нормой для общества. И меняться положение начало лишь с наступлением буржуазной эпохи. В том смысле, что – как уже не раз говорилось – буржуазные властители в отличие от властителей аристократических оказались вынуждены доказывать народу свою ценность. И различные юридические процедуры стали одним из главных механизмов подобного доказательства. Ну да: это ведь раньше тот или иной «государственный деятель», как представитель родовой аристократии, мог считать народ своим собственным ресурсом. (И поэтому строительство роскошного дворца за счет массового обнищания могло считаться глупостью – но не преступлением.) Теперь же речь пошла о том, что любой чиновник является «слугой народа».

А значит, его действия должны иметь исключительно «пронародный» смысл. Понятно, что растаскивание бюджета по личным карманам к подобной категории отнесено быть не могло, и следовательно… И следовательно, обогащение власть имеющих должно было происходить максимально тайно, а так же с соблюдением разнообразных юридических процедур. А так же с обязательным указанием на то, что именно указанное положение вещей является наилучшим для всех. (Не единственно возможным по высшим причинам – как в случае с аристократией – а именно что «материально выгодным» для подавляющего числа людей.)

Наверное, после сказанного выше легко догадаться о том, что победить пресловутую «коррупцию» в условиях буржуазного общества невозможно. В том смысле, что чиновник тут оказывается помещенным между неизбежной для иерархического конкурентного общества необходимостью наращивания «личного могущества» с одной стороны и между «опасностью» выхода за пределы сложной системы «легитимизации» этого процесса с другой. (Тем более, что всегда есть много людей, которые используют любой «прокол» в целях конкурентной борьбы.) Поэтому чиновники в подобном мире всегда будут, во-первых, «использовать свое положение», а во-вторых, попадаться с этим.

Ну, а отсюда уже неудивительно известное отношение людей буржуазного общества к «чиновничеству» — которое, как можно увидеть еще из литературы позапрошлого столетия, крайне далеко от восторженного. А точнее, наоборот – «госслужащих» считают нечестными людьми по умолчанию, вне их конкретного поведения. И вообще, обыватель в буржуазном обществе недоволен государством всегда – поскольку он всегда считает его «ворующим его деньги».  Причем, от «страны проживания» это не зависит.

То есть – еще раз отмечу – получить оголтелое «буржуазное общество без коррупции» невозможно в принципе. И это – как ни абсурдно прозвучит – в общем-то, было в свое время признаком прогресса. (Потому, что в «аристократическом прошлом» явления, считаемые сейчас коррупционными, были вариантом нормы – см. «кормление».) Другое дело, что сейчас подобное состояние вряд ли можно назвать удовлетворительным, а значит…

Ну, а о том, что «а значит», надо будет говорить уже отдельно.