ВЕЛИЧАЙШАЯ МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА ХХ ВЕКА

Стало общим местом говорить, что высокий уровень техники, производительных сил – неразрывно связан с общественными отношениями. Про такое говорят: «трудно представить себе развитие оранжерей в обществе, где всё время бьют стёкла». Но если связь научно-технического прогресса с общественным прогрессом стала избитой банальностью, то гораздо меньше говорят о связи общественных отношений со смыслом жизни человека. Чем выше смысл жизни у значительного числа людей – тем более высокие общественные отношения они устанавливают, а под отношения – развиваются и прикладные дисциплины: наука и техника.

Не только наука и техника, но и общественные отношения не могут развиваться в обстановке бессмысленности и бесцельности. Логическое противоречие между сложными, напряжёнными общественными, техническими практиками и бессмысленностью жизни, принятой за основу мировоззрения – совершенно очевидно.

Можно многим пожертвовать за идеалы, но никто и ничем не жертвует при отсутствии идеалов. Идеал же, технологически говоря, есть умозрительная реальность, которой с острой необходимостью стремятся заменить текущую, окружающую реальность.

Если не так, то получится: «что сложилось, то и сложилось».

Что сложилось между животными – то и между нами сложится, если складывается само собой, вне проектирующего разума и планирования.

+++

С формированием абстрактного мышления и коллективного разума[1] человечества неизбежно должны были возникнуть (и, конечно, возникли) обобщающие ценности, идеалы цивилизации.

В силу своей общей природы, не отличая своего биологического носителя от другого человека, эти нравственные нормы вступили в очень жёсткий конфликт с биологическими носителями.

Постепенно выяснилось, что есть два пути, грубо говоря, честный и лживый. Нравственные ценности человечества можно попытаться реализовать – или номинализировать их до уровня пустой формальности.

Так, чтобы норма, например, «золотого правила нравственности» стала:

— или бытовой обыденностью.

— Или, напротив, превратилась в декларацию, не имеющую к житейскому быту никакого отношения.

С попыткой реализовать нравственные нормы, выработанные всем ходом человеческой цивилизации, выступает советский проект.

Противоположный ему проект, западный, в первую очередь, американский – это забалтывание и номинализация обобщённых ценностей, превращающихся в набор ритуальных погремушек с утраченным исходным смыслом.

Собственно говоря, ВО ВСЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЭПОХИ существовали только две базовые модели человека:

Жить по правилам

Жить как получается

Первая модель неразрывно связана с ДОГМАТИЧЕСКИМ ЯДРОМ формирования личности. Когда нечто верно и правильно – независимо от текущих обстоятельств, выгод и ситуаций (догма). Вторая модель приспособления к обстоятельствам – естественная, животно-зоологическая.

+++

Человек, настроенный жить по правилам – исходит из принципа «если реальность не соответствует правилам, тем хуже для реальности». Он ломает и переделывает реальность под свои правила, благодаря чему мы, собственно, и выходим из пещер к космодромам. Если бы люди умели, как животные, только приспосабливаться к окружающей реальности – то они бы идеально приспособились жить… в каменном веке.

Человек, настроенный прагматично (что есть – то есть), исходит из принципа «если правила не соответствуют реальности, то тем хуже для правил».

Верующий фанатик тысячелетиями проверял реальность на соответствие его заповедям.

Прагматичный циник, наоборот, все заповеди проверит на соответствие с текущей реальностью. Обнаружив Несуществующее в текущей реальности он назовёт его не «мечтой», а «химерой».

Отсутствующее пока – посчитает (в силу краткости человеческой жизни) – отсутствующим вообще. То, что романтик зовёт «проектом» — прагматичный циник искренне считает «галлюцинациями воспалённой фантазии». И обидится на вас, если вы заподозрите его в неискренности.

Порой он пытается спасти ближних от «напрасных иллюзий» с совершенно благородными намерениями, не предполагая никакого злодейства, и наоборот – стремясь спасти от разбитых надежд и грядущих разочарований.

+++

Необходимо было признать – что, по меньшей мере, тысячелетиями всякое стремление человека к высшим началам выражалось в религиозной форме. И даже если считать, что эта форма устарела – нельзя же считать «устаревшими» тысячелетия собственного становления! Даже если вы сейчас не используете счётных палочек – это не значит, что они, как метод, неправильны для первоклашек!

А в какой форме первоклашкам преподать математику – сразу в форме интегральных исчислений?!

Вы попытались – и видите, что получилось…

Само по себе стремление жить по правилам, по книге – оно же имеет очевидно-храмовое, культовое происхождение. А есть ведь и другое – зоологическое, животное, стремление жить по собственной похоти, делать что вздумается и когда приспичит – и не просто есть. Вытесняя храмовую психологию служения – вы стимулируете, вскармливаете, раздуваете это животно-зоологическое начало в человеке, которое понимает технические преграды своим желаниям, но в упор не видит нравственных.

У первобытного существа это начало проявляется в рычании и вое, во вспышках ярости или скотской похотливости, а у существ нашего времени – в социал-дарвинизме и разного рода теориях «борьбы за существование», «по ту сторону добра и зла», «триумфа воли» и т.п.

Попытаться на дарвинизме взрастить человека книги, человека правил – задача, которая была бы смешна, если бы не была столь страшной. Ведь здесь противоречие слишком очевидно, оно – базовое, фундаментальное, неустранимое.

Производимое от зверя – вернётся к зверю.

+++

Очень важно понять, что:

Человеческие аргументы – они только для людей. Они абсолютно неубедительны для стены или медведя.

Человеческие разговоры – они только для людей.

Человеческие законы – тоже только для людей.

Человеческие отношения бесполезно навязывать существам, не доросшим в своём внутреннем развитии до уровня абстрактного мышления, необходимого человеку.

То есть навязать-то, конечно, можно – сила солому ломит – но бесполезно: не приживётся и будет отторгнуто, изжито методом отторжения тканей чужеродного импланта.

Лучший из софистов сможет в чём угодно убедить мудреца; но даже и лучший из софистов не сможет ни в чём убедить непрошибаемую тупость.

Способность к восприятию аргумента аудиторией – не менее важна, чем абстрактно-доказуемое качество самого аргумента.

В Евангелии от Иоанна сам Христос говорит: «Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить»[2]. Бог не может быть исторически ограничен, но его слушатели – исторически ограничены. И, уважая свободу воли человек, Бог принимает это.

«…вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать»[3].

В этой евангельской притче в идеально-поэтичной форме отражается разная способность людей к восприятию одного и того же (пусть и абсолютно-неопровержимого) аргумента.