КРАСНЫЙ МИЛИТАРИЗМ

Структурировать хаос в голове современного человека – очень трудная, ПОЧТИ невозможная задача. Повод для сдержанного оптимизма даёт только слово «ПОЧТИ». Какой-то шанс остаётся – им и постараемся воспользоваться. Помним, что социопсихические заболевания – разновидность психических, а следовательно: болезнь не повод ненавидеть или презирать. Больной человек – враг не нам, а самому себе. Знаем, сами болели по юности… Всех любим, всем сочувствуем, говорим очевидное и неопровержимое, занудно разжёвываем прописные истины – у нас нет иного пути…

Понятно, что современный человек, доигравшийся уже до апологетики либеральных майданов и культов самозванцев, вроде Навального, находится на очень запущенной стадии хаотизации сознания. Привычные, веками вырабатывавшиеся категории и онтологические пары признаков разрушены у него в голове, там, в сущности, «пожар на чердаке».

Человек майданного времени катастрофически не-глубок, его легкомыслие и поверхностность оценок принимают патологический характер, близкий к клиническому слабоумию. Такой человек неадекватно оценивает всё: и движущие силы общества, и масштабы соотношения проблем, и собственное место и роль в жизни, и государственность с правами (и обязанностями) человека, и т.д., и т.п.

Для того, чтобы просто начать разговор с человеком, у которого такой девственно-зоологический хаос в мыслях, приходится возвращаться к самым истокам истории, потому что мышление современного обывателя – догосударственного периода, родо-племенного строя[1], да и то хорошо, если не ещё ниже.

Если в объективной реальности история была и свершилась, то для этих людей она не просто закончилась[2] – она для них и не начиналась.

То, что кажется катастрофически не-глубокому юноше поколения ЕГЭ «новым» — на самом деле для образованного человека выступает очевидно-первобытным, предельно-архаическим[3], давным-давно пройденным.

Мышление майдауна сейчас находится в той точке первородного хаоса, из которой когда-то начала разворачиваться история с её сперва примитивными, а потом всё более и более совершенными формами государственности.

Ещё немного, ещё одно «поколение ЕГЭ», «свободы личности» — и мы окажемся в ситуации необратимости деградации общественных форм.

И тогда придётся начинать снова от египетских пирамид и вавилонских зиккуратов, да ещё не факт – получится ли эдакое всепланетное «можем повторить»?

+++

Первобытный хаос, как известно историкам и этнографам, отличается полной внутренней свободой и внутренней раскрепощённостью «личности» (точнее, личинки, особи). Внешняя среда, конечно, влияет, ограничивает свободу – но внутри ограничителей ещё не сформировалась. Люди чудят, как могут: одни себе подобных жрут, другие себе курганы трупами набивают, третьи ходят пограбить Византию «чисто криминально», четвёртые…

Мало кто сегодня осознаёт, что полная внутренняя раскрепощённость особи «без комплексов» означает полный и безусловный диктат грубой силы. Если с моральной точки зрения можно всё – тогда нельзя только то, чему неодолимая сила препятствует.

В первобытном мире, как и в либеральном, нет никаких устойчивых сакралий, «боги» – скорее кореша и подельники, чем твои владельцы[4]. Поэтому там существует только Право Силы и никакой Силы Права. С 1991 года мы имели сотню ярких иллюстраций такой особенности либерального жития: кто расстрелял парламент из танков, тот и хозяин в стране, и т.п.

+++

В чём разница между верующим в Истину и верующим в Силу? У первого имеется Господин Сверху, у второго – покорный Слуга Снизу. Первый — «раб Божий», второй — считает себя «Господином Вселенной».

Пистолет не спрашивает хозяина – вправе ли тот стрелять туда, куда стреляет.

Пистолет – слуга. Он своей убойной силой обслуживает прихоти и капризы своего обладателя. То же самое можно сказать и о Силе вообще. Она служит своему обладателю вне и помимо всех вопросов различения добра и зла.

+++

Нет никаких сомнений, что стремление к свободе и желание выскользнуть из любой принудиловки, жить только по собственной воле – исконное и первородное для любого человека. Оно включается автоматически – как только отключены блокирующие его высшие мотивации.

В чём главная проблема свободного человека? Не признавая за собой никаких обязанностей (служба в армии = тюрьма и т.п.), он лишается и всех прав, хотя сам, возможно, этого не понимает.

Если ты ничего не защищаешь – то и тебя ничто не защищает. Ты свободен от армии, партии, государства, «тирании» – но ведь и они свободны от тебя (если ты отвязался от колышка – то и колышек отвязан от тебя, нет?).

Поэтому когда приходят Дудаев, ваххабиты, гитлеровцы-бандеровцы, просто уголовная банда – свободный человек остаётся с ними один на один.

Включается наивная апелляция к формальным правам свободного человека. Она смешна.

Говорить с Джохаром Дудаевым о законности – так же нелепо, как в лесу с медведем обсуждать творчество Анатоля Франса…

+++

Люди уже в древности отказались от первобытной и первородной свободы особей – потому что имели богатый опыт разговоров с дудаевыми и бандерами о правах человека и достоинстве личности…

+++

Люди на своей шкуре поняли, что силе можно противопоставить только силу, организации – организацию, монстру – монстра.

Люди стали создавать подобные монстрам государственные объединения с жуткой рабской несвободой внутри – потому что снаружи, в свободном мире кочевых племён и диком поле ещё хуже. Гоббс назвал эти монструозные образования «левиафанами»…

Почему так получилось? Почему история пошла этим руслом – а не руслом галлюцинаций Кропоткина и других анархистов?

Причинно-следственная связь очевидна: люди узнали реальность. Поняли, что в реальности, в отличие от снов и мечтаний, господствует только сила. Поиски Силы стали для древнего человека всепоглощающей задачей: люди соглашались на любые издержки, пытки и тяготы, лишь бы их государство стало сильнее. И смогло эффективнее отражать атаки убийц-людоедов, недостатка в которых никогда не было, и сегодня нет.

Но развивалась не только физическая сила. Параллельно ей, и постепенно опережая стала развиваться умственная сила сопротивляющегося всепожирающей среде человека. В своей борьбе с прущей отовсюду смертью, интеллектуалы придумали не только «греческий огонь» и катапульты, но и письменность (сопротивляясь забвению своих мыслей после смерти).

Умственное развитие человека, начатое в беспощадной и кровавой борьбе без правил, тем не менее, развивало абстрактное мышление.

Там, где мышление стало абстрактным, там появляется Идея Справедливости. Это нечто новое для зоологического мира. На Идее Справедливости строятся теории государства и права, мораль и этикет, правила хорошего тона, представления о психической вменяемости[5] и т.п. Равно как и проект сразу или постепенно, но построить социализм – общество торжествующей социальной справедливости…

+++

В этой точке произошло самое опасное расщепление коллективного разума в человеческой истории. Дело в том, что сила материальна, справедливость идеальна. Они существуют в разных мирах, по разным законам, в естественной среде не пересекаются от слова «никак» и чтобы совместить их, тем более системно, полноценно совместить – нужно весьма и весьма постараться.

Справедливость базируется на вере.
Сила на реальности.
Дуализм Силы:
Можно взять <=> Нельзя взять
Троичность Справедливости:

Кроме «можно» и «нельзя», технических категорий, существует ещё и третья: когда нечто технически возможно, но нравственно недопустимо.

Получается парадокс, который своим кажущимся алогизмом бесит язычников[6], атеистов[7] и циников[8]:

-Можно, но нельзя.

Они убеждают нас, что так не бывает с точки зрения механического, материалистического (вещистского) детерменизма[9]. Или возможность есть, или её нет. И не может быть в природе одновременно и доступного, и невозможного.

Мы говорим – да, в природе не может. Этим (идеей справедливости) общество и отличается от дикой природы, а соционика – от зоологии и механики.

Совершенно очевидными мне представляются две истины:

1) У человека нет врождённых представлений о добре и зле, их предстоит внушить новорожденному в процессе воспитания.

2) Добро от зла человек различает силой своей веры, а не простым уведомлением «к сведению».

Мало ли кто и что сообщает нам для сведения? Информация не побуждает нас к действию, пока мы не поверим в неё.

(Продолжение следует)

[1] Отсюда растущая популярность запредельных архаизмов мышления – трайбализма-клановости, неоязычества, карго-культов, первобытной космогонии, раннефеодальной «военной демократии», «ренессанс» рабовладения и т.п.

[2] «Конец истории и последний человек» (англ. The End of History and the Last Man) — главная книга-манифест американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуямы (1992 г). Публикации книги предшествовало появление в журнале The National Interest эссе «Конец истории?» (1989), которое получило широкий резонанс в прессе и научной печати. В книге «Конец истории и последний человек» Фукуяма утверждал, что распространение в мире либеральной демократии западного образца свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества и формировании окончательной формы правительства. В представлении Фукуямы конец истории означает конец века идеологических противостояний, революций и войн, конец искусства и философии.

[3] Например, активно атакуемое единобрачие, «традиционная» семья – не старая, а наиболее новая форма в истории форма брака. До появления моногамии человечество перепробовало всё то, что сегодня активно пропагандируется в половой сфере, и, надо полагать, не случайно отвергло ПЕРВОБЫТНЫЕ формы половых отношений, ныне предлагаемые в качестве, якобы, «новых».

[4] Отсюда гордый лозунг неоязычников – «мой бог меня рабом не называл!». В сущности, это смысловая калька с другой поговорки вольницы: «я хозяин своему слову: я его дал, я и взял обратно».

[5] В первобытном обществе безграничной свободы субъективности люди с физическими и психическими отклонениями не только не изолировались для лечения, но наоборот, становились вождями и, особенно, шаманами. У психопата с видениями в племени были очень высокие шансы стать «жрецом духов-покровителей» и т.п.

[6] Одно из существенных заблуждений современного человека – уверенность в том, что человеческие жертвоприношения в разных религиях – это редкое, из ряда вон выходящее изуверство, встречающееся лишь как экзотика религиозной жизни и духовной практики. На самом деле всё диаметрильно наоборот – человеческие кровавые жертвоприношения присущи ВСЕМ ранним стадиям человеческого общества. В своё время отказ от кровавых жертв в храмах стал подлинной революцией в представлении человечества о сакральности. Это признавал даже Ф.Энгельс, который писал что отказ от кровавых оргий – это была «первая революционная…основополагающая идея христианства». По сообщению древнего историка Тацита, Меркурию-Одину германо-скандинавские народы приносили человеческие жертвы. История живописует нам, как «просвещенные» эллины перед Саламинской битвой принесли в жертву трёх персидских пленных; как спартанский царь Аристодем во имя военной победы принес в жертву богам собственную дочь ; как творцы «классического права» — римляне – погребли заживо в ритуальных целях чету галлов (228 до р.Х.) и чету греков (216 до р.Х.). У китайцев так же была развита жертвенная субкультура.

У кельтов функционировала жестокость и грубость друидического культа, которая производила на римлян большое впечатление. «О том, что друиды приносили во время культовых обрядов человеческие жертвы, существуют многие свидетельства. Они сжигали в деревянных клетках по много людей за один раз, как свидетельствовал Цезарь. Среди осужденных, если их было недостаточное количество, могли оказаться и совершенно невинные люди. Как писал древнегреческий историк Диодор: — «Когда они пытаются прорицать по важным вопросам, то практикуют странный и неслыханный обычай, ибо они убивают человека ударом ножа в область выше диафрагмы». После того, как жертва падает замертво, они предсказывали будущее по конвульсиям его конечностей и по истечению крови.

Известен такой обычай друидов, как поклонение мертвой человечьей голове. Аналогичное поклонение мертвой голове известно и в Каббале, где голова жертвенного человека используется как домашний бог – прорицатель (терафим). (Существует специальная технология превращения головы особым способом умерщвляемого человека в говорящую голову)» .

[7] В своём главном романе, «Жизнь Клима Самгина», М. Горький так излагает эту точку зрения:

— Классовая точка зрения совершенно вычеркивает гуманизм, — верно?

— Совершенно правильно…- Гуманизм и борьба – понятия, взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление о классовой борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего требует революция от человека. Требует она, чтоб человек покорно признал себя слугою истории, жертвой ее, а не мечтал бы о возможности личной свободы, независимого творчества.

История относится к человеку суровее, жестче природы. Природа требует, чтоб человек удовлетворял только инстинкты, вложенные ею в него. История насилует интеллект человека.

[8] Который массовые убийства декриминализирует, вместо юридического понятия «геноцид» вводит зоологическое понятие «естественный отбор», «выживание сильнейших». Как рассказывал В.Полеванов: «Когда я пришел в Госкомимущество и попытался изменить стратегию приватизации, Чубайс заявил мне открытым текстом: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. — они не вписались в рынок. Не думайте об этом. Новые вырастут». Юрий Лужков и Гавриил Попов вспоминают о Е.Гайдаре: «Был февраль 1992 года… проинформировали Гайдара о том, что в Зеленограде наша медицина зафиксировала 36 смертей из-за голода. На это Гайдар ответил просто: идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, — дело естественное. Тогда его спросили: Егор Тимурович, а если среди этих людей окажутся ваши родители? Гайдар усмехнулся и сказал, что на дурацкие вопросы не намерен отвечать…Тогда это было слышать неожиданно и даже жестоко. Но по прошествии 18 лет можно понять, что ответы эти были не спонтанными, а соответствовали той страшной логике, которую реализовало Правительство России в гайдаровское и последующее время, вплоть до начала двухтысячных годов».

В докладе Комиссии по вопросам женщин, семьи и демографии при Президенте Российской Федерации «О современном состоянии смертности населения Российской Федерации» отмечалось: «С 1989 года по 1995 год число умерших увеличилось в России с 1,6 млн человек в 1989 году до 2,2 млн человек в 1995 году, то есть в 1,4 раза… Беспрецедентный рост смертности населения России в 90-е годы проходит на фоне резкого ухудшения здоровья населения… Уровень смертности и убыли населения выше чем в 1942 году… (выделено нами).

Есди считать всех умерших от голода, в странах, прежде не знавших голода, от прежде побеждённых болезней – счёт уже идёт на десятки миллионов жертв. Целые народы сдвинуты рыночным идиотизмом с насиженных мест, воскресло древнее пиратство, древние способы пыток и казней, древние формы раннегосударственных устройств (чего только стоит один средневековый «халифат»!). Целые области планеты и целые (прежде процветавшие) страны лежат в разрухе, ширятся процессы деиндустриализации, научно-технического одичания, кризис образования принял общемировой характер. По данным ООН количество бедных в Восточной Европе с 1989 года возросло более чем в 10 раз.

[9] Детерменизм – предопределённость событий, связанная с железной цепью причинно-следственных связей: всё, чему достаточно причин – не может не произойти, всё, чему причин недостаточно – произойти не может.

Сейчас на главной