Либерализм: приговор и диагноз…

​С точки зрения теории познания, самих механизмов работы разума, позволяющих говорить о рассудке или потере рассудка существуют: 1)объективные признаки предмета и 2)оценочные суждения. Объективные признаки предмета – нашей оценке неподвластны. Если камень назовёшь «мягким» — ногу об него при пинке всё равно сломаешь. Камень не подушка. И не потому, что мы называем его «камнем», а другой предмет – «подушкой». А просто потому что речь идёт о двух разных предметах, как их не называй.Если мы назовём яд «лекарством» — это не значит, что яд нас вылечит. Яд отравит, потому что у него есть объективные атрибуты отравляющего вещества, а как мы его при этом называем, и что мы при этом субъективно о нём думаем – не важно.

Читал в детстве о таком жутком случае. В 1-ю мировую, когда мало ещё кто понимал, что такое удушливые газы, некий георгиевский кавалер, храбрец и удалец, заявил, что он не дамочка, каких-то там газов не испугается. Смело вошёл он в испытательную газовую палатку, а вынесли его уже на носилках.

Этот случай позволяет нам понять разницу между личным мнением и объективной реальностью. Важно, чтобы наши мысли отражали её адекватно. Иначе они, эти «мыши в голове»[1] — из наших помощников станут нашими убийцами.

Ещё раз: тема сложная, а в ней необходимо разобраться каждому читателю, чтобы выжить, поэтому повторимся:

-Есть понимание исконных, объективных свойств и качеств предмета.
-А есть оценочное суждение о нём, отражающее не его самоё, а наше отношение к нему.

И нельзя их смешивать. Между тем современный рыночный либерализм есть пример самого чудовищного и грубейшего смешения объективной реальности и оценочных суждений в голове человека. Либералы катастрофически утратили разницу между «так есть» и «я хочу, чтобы так было».

Воспринимаемые обществом как воры, как мошенники (и поделом!) – думающей частью общества либералы всё более воспринимаются как… сумасшедшие. Как люди, утратившие рассудок, и смешавшие реальность с галлюцинациями до полной неразличимости.

+++

В 2018 году, Белый дом США, как положено по срокам, опубликовал рассекреченную переписку между Клинтоном и Ельциным. Эти два «виднейших представителя демократизации» вели дружескую переписку, которая показывает полную поддержку американцами действий Ельцина, в том числе при расстреле парламента в 1993 году[2].

Рассекреченная переписка содержит 56 записей, среди которых есть отчеты о личных встречах и стенограммы телефонных переговоров. Документы доказывают, что эти люди по обе стороны Атлантики полностью свели объективную реальность к своим оценочным суждениям, и полностью заменили предмет мнением.

Так, после чудовищного акта, расстрела российского парламента в 1993 году Билл Клинтон сообщил Борису Ельцину о полной поддержке этих действий. Это мы и так знали, интересно другое: Клинтон провозгласил, что наконец-то «нет препятствий для демократических выборов».

Эта кричащая неадекватность покрывает те психопатические курьёзы, которые явно видны в других текстах. Например, то, что Ельцин постоянно называет себя в третьем лице, подписывая письма от своего имени. Он нигде не говорит «Я» или «Мной». А везде «Борис Ельцин» и «Борисом Ельциным». Смотрим на подпись – «Ельцин». Было ли у него раздвоение личности – вопрос интересный, но теперь уже праздный. Наверняка было, потому что вся его деятельность есть деятельность психически нездорового человека.

Можем ли мы сказать то же самое и о Клинтоне? Справедливости ради отметим, что Клинтон не пишет о самом себе в третьем лице (то есть не до такой степени свихнулся, как московский его визави). Тем не менее, Клинтон ставит вопрос об отмене логики и членораздельной человеческой речи…

+++

Понимаете, в чём дело? Демократия есть явление.

Мы можем совершенно по разному его оценивать – ругать или восхвалять, радоваться ему или печалится – ибо оценка личное дело каждого. Но почему мы называем её «демократией», а не, например, «ежом»?

Потому что в членораздельной логичной речи за каждым словом стоит набор определённых неотъемлемых свойств. Еж – это колючий зверёк. Нельзя называть «ежом» то, что не является зверьком, не является колючим и т.п.

И понятно, что если вы станете называть «ежиком» северного оленя – то:

— во-первых, вас сочтут сумасшедшим;
— во-вторых, членораздельная речь для вас утратила смысл.

Вы же не различаете свойств за терминами! Человек, который любое явление стал называть любым словом – более не владеет ни устной, ни письменной речью. Как не владеет он и логическим аппаратом. Его писания сводятся к детским «каля-баля», а его речь – к мычанию идиота.

Но ведь «демократия» — тоже явление, как и ёжик. Она же имеет какие-то свойства, качества, приметы, которые позволяют отличать её от других предметов?! Я не спрашиваю сейчас, нравится она вам, как явление или не нравится – я спрашиваю о другом: за словом есть какое-то содержание или вообще никакого?

Если за словом никакого содержания нет, то зачем тогда слово? Чем оно отличается от междометия, имеющего эмоциональное содержание, и лишённое предметности? Когда француз восклицает «о-ля-ля!», то по его тону понятно, восхищается он или огорчён. Но нельзя же описать предмет не только научным, но даже и бытовым языком, используя одни «о-ля-ля!»…

+++

Итак, ещё дымятся руины расстрелянного из танков российского парламента. Растоптан вердикт Конституционного суда, и сама конституция. Расстрелян массовый гражданский протест. Митинговая стихия пьянящей свободы сменилась террором и военной хунтой, лишённой какого-то правового основания…

Клинтон оценивает это как победу США. Его право! Он оценивает действия узурпатора власти и главы хунты, как полезные для Америки. Но если бы он был вменяемый и адекватный человек, то он говорил бы о «горькой необходимой мере», «временном отступлении от демократии во благо грядущей демократии» и т.п. Он был бы циничен, но, по крайней мере, не выглядел бы умалишённым.

Ибо ни друг, ни враг демократии не может видеть в расстреле парламента (!) «устранение препятствий для демократических выборов». Это глупее, чем называть ежа «северным оленем». Потому что Клинтон оценочно-эмоциональное суждение переносит на уровень категориальных понятий.

Скажут – ну вот, доказал невидаль, что Билл Клинтон – идиот! А то, скажут, мы без тебя не знали, что он дебил!
Но речь-то не о Билле, который, конечно, идиот, с чем его и «поздравляем» (не мы первые).

Речь идёт о системе мышления, которая носит дорациональный, дологический, доисторический уровень архантропа. И которая, несмотря на свой примитивный, докультурный характер, поразила всю американскую власть и весь мировой либерализм, господствующее ныне в масштабах планеты недоучение…

+++

Либерализм присвоил себе право называть что угодно какими угодно словами. Как безумный аптекарь, который лепит произвольно ярлычки на банки, не глядя на содержимое. И это вовсе не ушло вместе с Клинтоном и Ельциным, а наоборот, разворачивается на наших глазах, чем дальше, тем страшнее.

И дело не только в том, что США наловчились называть «демократиями» проамериканские режимы, и «диктаторами» любых оппонентов. У каждой империи есть сфера пропаганды, и каждая империя пытается подменить своим «светлым образом» общие представления людей о добре.

Куда хуже то, что американская система убила способность к научно-рациональному мышлению, к объективному рассмотрению предметов, как они есть. Либерал не в состоянии ни понять предмета, ни описать его. Он городит ахинею в любой сфере – политической, правовой, экономической, культурологической и т.п. Либерал потерял разницу между личной неприязнью, ругательством – и научным термином. Равно как и разницу между похвальбой, комплиментом – и объективным положением дел.

А это и создаёт сюрреализм пост-советизма, кровавый карнавал, перемешивающий массовые убийства с весёлыми плясками. Для этого карнавала нет экономики или правоведения, дипломатии или выборного процесса, для него нет ядов или лекарств. В нём произвол умножается в квадрат и в куб, и называется любым словом, какое придёт на ум комментаторам.

То, что сделало человека разумного человеком разумным, то есть способность сверять свои бредни с данными опыта – утрачено страшно и полномасштабно.

Например, мне пригрезилось, что рыба будет клевать на кактус. Если я нормальный человек, то я возьму удочку, насажу кактус на крючок и схожу на пруд. Далее моё мнение либо подтвердится, либо будет опровергнуто. Если опыт опровергнет мою гипотезу – я скажу: извините, ребята, ошибка вышла… Обманулся я…

Но если я либерал – то несоответствие моих бредней непосредственным данным опыта приводит лишь к одному. К фразе «Если реальность не подтверждает моих бредней – тем хуже для реальности!»

В итоге лекарства, которые явно и много лет приводят к ухудшению состояния больного – упорно продолжают именовать «лекарствами». То есть экономические меры, которые доказали свою абсолютную контрпродуктивность – снова и снова навязываются как «единственно-спасительные».

Но такое и называется в быту – «с головой не дружить». Если ты выдумал причинно-следственную связь, а она не подтверждается практикой, если ты выдумал средство – которое ни разу не достигло цели, значит – нужно либо признать свою ошибку, либо признать себя сумасшедшим.

+++

Но всё это – для мира людей, обладающих рассудком и логическим аппаратом. Первобытное сознание архантропа не замечает противоречий. Оттого и не пытается их устранить. Демократию строят расстрелами парламентов – из чего следует, что чем больше парламентов расстреляют, тем лучше для демократии. И чем больше при этом людей погибнет – тем гуманнее режим. И чем больше вердиктов Конституционного суда растопчут – тем лучше для правосознания народа.

Всякая империя насаждает некий предмет, связанный с её верой и сутью. Но предмет должен иметь отличительные черты и непременные свойства, поскольку невозможно насаждать неизвестно что. Созданное как орудие определённого символа веры, государство не может его произвольно менять, тем более на нечто противоположное ему.

В итоге у либералов всё время получается, что лучший способ борьбы с «ужасным ГУЛАГом» — загнать всех за колючую проволоку и языки отрезать, «дабы лишнего не болтали». А борьба с тиранией – это уничтожение всех, кто говорит неприятное либералам. Если всех оппонентов раздавить, оставить единственно-верное мнение – тут-то и конец тирании!

Путём к изобилию и всеобщему благополучию либералы упорно называют массовое обнищание. Причём если обнищание не полное, то страна дальше от «европейского идеала», а если полное и окончательное, вплоть до продажи себя на органы – тогда ближе…

И так – за что ни возьмись.

+++

Лично я считаю демократические теории большой и роковой ошибкой человеческой цивилизации. Они уводят в сторону, они разрушительны. Они подменяют поиски единой объективной Истины мнением большинства избирателей, хотя никто не отменял возможности того, что агрессивно-самодовольные дураки и внушаемые недоумки составят большинство.

Лично я сторонник кредократии – то есть общества, в котором верность неизменному идеалу поощряется как святость, а неверность – презираема как скверна. Может быть, это потому, что я вырос в условиях «развитого социализма», и в моём детстве одинокий коммунист, окружённый толпой лесных бандитов, хоть и был в меньшинстве – оставался для детской книжки героем. А бандиты, хотя бы и имели большинство – оставались бандитами.

Я считаю, что верность – правильно. А не флюгерство в погоне за большинством голосов, когда меняешь убеждения по совету политтехнологов и в соответствии с социологическими замерами.

Может быть, я не прав. Может быть, ставить святыню выше человека, а человека – представлять лишь служителем святыни (и когда он плохо служит – то считается плохим человеком) – моё заблуждение. Может быть, правда в тех, кто добивается любви толпы, из кого бы «её величество толпа» ни состояла.

Кредократия – лишь гипотеза. Мне представляется (из всего материала, который я изучал многие годы), что цивилизация и прогресс выстроены из храмового служения и являются, по сути, верностью множества людей единой избранной ими для себя святыни. А Маркс вот думал, что цивилизацию и культуру создают мошенники в погоне за личной прибылью… И это тоже гипотеза…

+++

Гипотеза имеет содержание, предмет и проверяемость. Демократия, как и любая иная гипотеза предполагаемого общественного блага – тоже имеет и содержание, и предмет, и средства проверки.

Это власть большинства тех, кто имеет право голоса. Её нет, если мнение большинства избирателей игнорируется. И уж тем более её нет, если избранный ими парламент расстреливают из танков. Говорить о «демократии» в такой ситуации – просто глупо. Это, более научно выражаясь – за гранью разума…

Весь насаждаемый ныне Западом «новый порядок» не является порядком, потому что он за гранью разума. В нём нет чёткого (и вообще никакого) разделения на добро и зло, допустимое и недопустимое. Любые предметы легко переходят из категории «абсолютного зла» в категорию «светозарное добро» и наоборот.

Это касается и агрессий, и аннексий и интервенций, и внезапных страстей то по «праву наций на самоопределение», то по «территориальной целостности», это касается и экономических мер. Конкретное экономическое решение чаще всего диктуется чьей-то личной выгодой, лоббируемо в рамках частной прибыли – и лишено общего методологического обоснования в рамках любой из концепций. Цинизм перехода из сепаратистов в «борцы за свободу» и обратно, из террористов в «жертвы» и обратно – просто зашкаливает.

Созданный либералами иррациональный мир в целом не подлежит какому-то рациональному анализу.

Здесь, когда видишь надпись «лев» на клетке с кроликом – «не верь глазам своим», причём заранее неизвестно, в каком смысле им не верить: то ли не верить табличке, то ли общему восприятию? Каждый раз либеральные СМИ разъяснят отдельно…

+++

Главное же вот в чём: для того, чтобы люди могли говорить и писать – они должны вначале договориться между собой о терминах. Они должны стабилизировать за словами их значения – иначе ни устная, ни письменная речь, ни мышление невозможны!

Если мы говорим «бедность» — что мы понимаем под бедностью? Если мы говорим «сепаратизм» — что мы понимаем под сепаратизмом? Если мы говорим «демократия» — что мы понимаем под демократией? Любое слово либо имеет устойчивое содержание, обозначает какой-то набор признаков, либо бессмысленно.

А у либералов все слова бессмысленны. Причину постараюсь сейчас кратко объяснить…

+++

В строительстве человеком цивилизации есть общий момент, обобщающий каждое конкретное дело. Он сводит все дела в единую логической систему. В ней одно дело вытекает из другого.

Конечно, ветряная мельница или университет – очень разные стройки. Но, строя и то, и другое, мы исходим из своих представлений о будущем, адресуемся будущему. В итоге университеты помогают строить мельницы, а мельницы помогают кормить университеты. В целом же всё это – воплощение в окружающих средах нашего представления о будущем, которое мы строим своими руками.

Человек-созидатель начинает с образа будущего в голове, затем ищет и находит средства для реализации возникшего образа, и в итоге идея ветряной мельницы превращается в ветряную мельницу.

Но если на общину, которая построила и мельницу, и школу (школа готовит мельников, мельники кормят учителей) напали гунны, печенеги, вандалы, ещё какие-то мародёры – то у разрушителей никакого образа будущего нет.

Мародёр не понимает, да и не хочет понимать связи мельницы с пекарней, школы с университетом, и всего, что связывало между собой убитых им соседей-созидателей. Мародёр имеет лишь один образ будущего: выжженную пустыню, с которой он уходит. Это конец его дел. А промежуточное состояние – проверка, не осталось ли чего ценного незамеченным по части грабежа? Перед тем, как покинуть мёртвую, выжженную пустыню – мародёр осуществляет проверку, не забыл ли он второпях чего-то раскурочить?

Рыночный либерализм является ярким примером гуннско-вандальского мародёрства на захваченной территории.

Отличать мельницу от университета имеет смысл только для тех, кто их строит. Когда они горят, подожжённые разбойниками, то различать пепел мельницы от пепла школы трудно, да, в общем, уже и не нужно. Именно поэтому гунн или вандал волен называть школу мельницей, мельницу школой, сожжение парламента – демократией или вудуизмом. Разницы нет никакой, потому что в их руках всё, в конечном итоге, превратится в унифицированный пепел и однообразные дисфункциональные руины.

Чем именно был пепел до того, как он стал пеплом – уже не так важно. Клинтон и Ельцин – архантропы, которые гробят человечество. Им неважно, что человечество называло «демократией», а что «тиранией», потому что они же не намерены что-то созидать. Они вместе разожгли огромный костёр, чтобы вместе погреть руки и «потусоваться красиво», вместе сожгли перспективы человеческого созидания.

Они могут называть это действие «демократией», а могут «синхрофазотроном». Разницы нет, потому что испепеляется, аннигилируется и то, и другое. Говоря философски, отсутствие яблока на столе равно отсутствию арбуза: в обоих случаях имеем пустой стол. Конечно, яблоко и арбуз очень разные, но когда их нет – то это одно и то же. Ноль равен нолю.

+++

Сейчас мы вступили в критическую фазу ликвидации проекта «цивилизация» в людских умах. Всякая цивилизация оставляет какие-то артефакты в виде вещей, техники – археологи их находят порой очень глубоко, но всё же находят. Но вещи ничего не значат (в итоге это мусор, погребённый в земле) – если исчез образ цивилизованных отношений в умах людей!

Именно к этому, к необратимому угасанию возвышенных, сверх-животных потребностей в уме человека и ведёт дело мировой либерализм.

Но если вы сведёте внутренние потребности человека к животным, то вы и человека сведёте к животному. Со всеми вытекающими последствиями, типа утраты членораздельной речи, чтения и письменности, сферы образования, преемственности прогресса и традиции и т.п.

О чём и говорим в этой статье…

[1] Существует очевидная связь между словами «мышление» и «мышь», такая же, как и между латиниским «rat» (крыса) и «рацио», «рациональный», т.е. «разумный». Древний человек воспринимал мысли как мышек, бегающих в голове. Он сравнивал их с грызунами, которые то выскакивают непонятно откуда, то исчезают в норку. Такая аналогия не лишена наблюдательности и изящности…

[2] 30 августа сообщает сетевое издание «ВЗГЛЯД.РУ».