Либеральный порядок прогнил. Если изменений не произойдёт, либерализм умрёт

Геноцид Русов Политика 322

«Либерализм несет идею отрицания. Какой-то позитивной программы в нем не заложено. Это идея, которая ставит минус. Исторически либерализм мог существовать только смешиваясь с другими идеологиями. Известны политические варианты смешения его и с социализмом, и с консерватизмом. Генезис либерализма заключался в разводе его с иными позитивными идеологиями. Первоначально произошел развод с национальными учениями, затем с социальными. Сегодня мы наблюдаем развод либерализма с демократией, понимаемой классически как народовластие. 

Итак, либерализма как чистой модели никогда не существовало. Но для чего тогда было нужно это либеральное прикрытие? 

Либерализм всегда существовал в парадоксальном сочетании. Свобода одних предполагала несвободу и эксплуатацию других. Вне этой дихотомии мы нигде либеральную практику не обнаруживаем. Столкновение меньшинства с большинством составляло социальную парадигму утверждения либерального концепта. 
Краткий исторический экскурс подтверждает эмпирически данный тезис. Античный мир: греки выдвигают идею свободы. Но именно в эллинском мире процветает рабовладение. Раб, как известно, не считался эллинами человеком. По Аристотелю, это живое орудие, вьючное животное. Свобода, таким образом, предназначалась не для всех. Во всяком случае, на рабов она не распространялась.
 
В средние века рабство не исчезает. Самые процветающие, свободные торговые фактории Генуэзская и Венецианская являлись ведущими центрами рабовладения и работорговли. Торговля венецианцев рабами осуществлялась по всему Средиземноморью. Как это сочеталось – городские свободы и торговля рабами? Понятие человек опять-таки относилось не ко всем. Не будучи гражданином Венеции, раб не являлся и человеком. 

Новое время характеризуется развитием идеи политических свобод. Но одновременно происходит становление системы мирового колониализма. Всего за период колониальной экспансии более 80 миллионов рабов было вывезено из Африки. Показательно, что среди рабовладельцев фигурировали многие теоретики либерализма. Владельцами рабовладельческих плантаций являлись, в частности, отцы-основатели США – президенты Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон. Ценность свободы удивительным образом сочеталась в их представлении с обыденностью несвободы. Понятие «человека» носило по-прежнему избирательный характер. Те же основания имел парадокс российских либералов-крепостников. 

Только в XIX в. вводится запрет в Европе, а потом и в США на рабовладение. Но именно в это время в процессе становления колониальной системы колонизаторы научились использовать механизмы эксплуатации через косвенное принуждение. Прямое физическое рабство заменяется рабством экономическим. Свобода одних – владельцев ресурсов по-прежнему сочетается с несвободой других, являющихся теперь формально свободными. 

В свете сказанного понятной становится природа сочетания либеральной тусовки 1990-х гг. с резкой социальной деградацией большинства российского населения. В этом собственно и состоял смысл реализации либерального концепта – ограбление большинства в пользу группы свободных индивидуумов. Свобода этой группировки новых хозяев жизни выстраивалась на несвободе остального населения. Иначе при последовательном движении по либеральным лекалам и быть не могло. 

Резюмирую: сегодня либерализм – это вариант неоколониализма, это механизм несилового экономического рабства. Фашизм и либерализм – это явления родственные. Они отражают два исторически проявляемых варианта западной экспансии в мире. В свое время было дано осуждение одного из этих вариантов — фашизма. Настало время поставить вопрос о либерализме, как явлении родственном по отношению к фашистской идеологии.»
Багдасарян Вардан Эрнестович, российский историк и политолог. 

***

Либеральный порядок прогнил. Отремонтируйте его или он рухнет 

Джефф Колган – профессор политологии и международных отношений в Университете Брауна. 
Роберт Кеохэйн – профессор международных отношений Принстонского университета. 
Резюме:

  •  
    Традиционным партиям понадобится не только ребрендинг. Они должны разработать политику, посредством которой глобализация сможет служить интересам среднего и рабочего класса. Если изменений не произойдет, глобальный либеральный порядок умрет. 

    До 2016 г. дебаты о глобальном порядке в основном касались его структуры и роли Соединенных Штатов – должна ли Америка его возглавлять или отойти в сторону, отказавшись от альянсов и прочих обязательств. Но за последние год-два стало ясно, что упущен ключевой момент: сегодня главным внешнеполитическим вызовом являются не проблемы между странами, а их внутренняя политика. Об этом свидетельствует неожиданное возвращение популизма. В прошлом году такая тенденция наиболее ярко проявилась в решении Великобритании покинуть Европейский союз и в избрании Дональда Трампа президентом США. 

    Дать определение популизма непросто, но его главным отличительным признаком можно назвать убежденность в том, что в каждой стране есть самобытный «народ», который подавляется в результате сговора внешних сил и своекорыстной элиты. Лидер-популист заявляет, что представляет народ, и стремится ослабить или разрушить такие институты, как законодательные и судебные органы, СМИ, а также избавиться от внешнего давления ради защиты национального суверенитета. Популизм может базироваться на различной идеологии. Левые популисты хотят «потрясти богатых» для достижения равенства, правые – стремятся снять ограничения на богатство в интересах роста. Таким образом, популизм определяется не конкретной точкой зрения на распределение экономических благ, а верой в сильного лидера и неприятием ограничений суверенитета и мощных институтов. 

    Именно такие институты являются ключевыми элементами либерального порядка: ООН, Евросоюз, Всемирная торговая организация (ВТО), крупные альянсы, включая НАТО. Благодаря институтам возглавляемый Вашингтоном порядок обеспечивает многостороннее сотрудничество по различным вопросам – от безопасности до торговли и изменения климата. После 1945 г. этот порядок помог сохранить мир между великими державами. Кроме того, принесенная порядком стабильность позволила Германии, Японии, Саудовской Аравии и Южной Корее отказаться от создания ядерного оружия. 
    С точки зрения поддержания мира либеральный порядок продемонстрировал невероятные успехи. То же можно сказать и о возможностях для развивающихся стран: миллионы людей выбрались из бедности, и сегодня средний класс растет повсеместно. Но, несмотря на все успехи, институты утратили связь с обществом именно в тех странах, которые их создали. С начала 1980-х гг. неолиберальная экономическая повестка стала подрывать общественный договор, который ранее обеспечивал политическую поддержку либерального порядка. Многие избиратели из среднего и рабочего класса в Великобритании, США и других странах стали – вполне обоснованно – считать, что система прогнила. 

    Те из нас, кто не только анализировал глобализацию и либеральный порядок, но и приветствовал их, несут определенную долю ответственности за подъем популизма. Мы не обратили внимания на то, что капитализм подчинил себе глобализацию. Экономические элиты формировали международные институты в собственных интересах, укрепляя связи между собой и правительствами. Простые граждане оказались брошенными. Пришло время признать реальность и приступить к политике, которая поможет спасти либеральный порядок, пока не стало слишком поздно. 

    Подъем, который помог не всем 

    В 2016 г. два государства, которые внесли наибольший вклад в формирование либерального порядка, – Великобритания и США – фактически отвернулись от него. В Великобритании успешная кампания в поддержку Brexit сфокусировалась на восстановлении британского суверенитета, в Соединенных Штатах Трамп провел кампанию националистическую и по тону, и по содержанию. Естественно, это вызвало мощную реакцию там, где по-прежнему ценят либеральные устои – например, в Германии: согласно опросу, опубликованному газетой Die Welt в феврале, лишь 22% немцев считали США надежным союзником, до победы Трампа так полагали 59% респондентов – впечатляющее падение на 37% за три месяца. 

    Феномены Трампа и Brexit отражают крах общественного договора, лежащего в основе либеральной демократии: преуспевающие в рыночном обществе обещают следить за тем, чтобы оказавшиеся в невыгодном положении под воздействием рыночных сил не отстали слишком сильно. Но они действительно отстали. С 1974 по 2015 гг. средний реальный доход семьи у американцев со средним школьным образованием упал на 20 процентов. У тех, кто учился в старших классах, но не поступил в колледж, он снизился на 24 процента. С другой стороны, благосостояние выпускников колледжей возросло. Их средний реальный доход увеличился на 17%; у тех, кто окончил магистратуру, заработки выросли еще больше. 

    Роберт Патнэм, Маргарет Уэйр и другие политологи отмечают, что американцы как будто оказались в разных мирах. Состоятельные граждане не живут рядом с бедными и не взаимодействуют с ними в различных институтах так, как раньше. Подобная самосегрегация привела к исчезновению чувства солидарности из жизни американского общества: коммуникационные технологии связали людей как никогда прежде, но социальные классы максимально отдалились друг от друга, став практически чужими. И поскольку космополитичная элита чувствовала себя прекрасно, многие пришли к выводу (часто даже не осознавая этого), что солидарность не так уж важна для хорошо функционирующей демократии. 

    В последние десятилетия элиты воспользовались преимуществами мирового либерального порядка – иногда намеренно, иногда случайно, – чтобы получить большую часть доходов и благосостояния, не стремясь делиться со средним и низшим классом. Более состоятельные, хорошо образованные американцы продвигали и одобряли регрессивную налоговую политику, торговые и инвестиционные соглашения, способствовавшие аутсорсингу, а также недофинансирование государственного образования. Результатом стал подрыв того, что политолог Джон Рагги некогда назвал «заложенным либерализмом»: мировой порядок, состоящий из рыночных обществ, но сохраняющий государство всеобщего благоденствия и политику на рынке труда, которая позволяет переобучать людей, чья специальность становилась ненужной, компенсировать потери от либерализации торговли и поддерживать самоуважение у всех граждан, несмотря на их продуктивность с точки зрения экономики. Элиты поддерживали первую часть этого видения – свободный рынок, открытые границы и многосторонний подход, но в 1970-е и в еще большей степени в 1980-е гг. они стали игнорировать вторую часть – прочную систему защиты для тех, кому приходилось бороться. Такой дисбаланс подорвал поддержку свободной торговли, военных альянсов и т.д. внутри страны. 

    Счет за нарушенный общественный договор выставили в 2016 г. по обе стороны Атлантики. Но даже сейчас многие эксперты недооценивают угрозу, которую данный политический сдвиг представляет для либерального порядка. Некоторые утверждают, что экономические плоды глобальной интеграции настолько всеобъемлющи, что национальные правительства вернутся к либерализму, независимо от риторики избирательных кампаний и популистских обещаний. Проблема, однако, в том, что политики отвечают на запросы избирателей, даже если запросы кардинально отличаются от долгосрочных интересов страны, а в последние годы многие избиратели пришли к популистскому неприятию глобализации и либерального порядка. 

    Более того, лидеры бизнеса и фондовых рынков, которые, казалось бы, должны стать сдерживающим фактором популистской лихорадки, поощряют предложения о снижении налогов без сокращения госрасходов. 

    Это недальновидно. Получение еще больших выгод от глобализации за счет среднего и рабочего класса продолжит подрывать политическую поддержку систем поставок и иммиграции, от которых зависит экономика США. Такой подход напоминает позицию французских аристократов XVIII века, которые отказывались платить налоги, но пускались в дорогостоящие военные авантюры за рубежом. Долгое время все сходило им с рук – пока Французская революция не положила конец привилегиям. Сегодняшние элиты рискуют совершить похожую ошибку. 

    Будьте осторожны в своих желаниях 

    Часть вины за трудности, переживаемые либеральнымпорядком, лежит на его сторонниках. Политики пошли по пути, который предлагали многие эксперты, в том числе и мы: строительство международных институтов для продвижения сотрудничества. Но они действовали предвзято, а мы недооценили сопутствующие риски. Финансовые компании и крупные корпорации, имея привилегированный статус в институтах либерального порядка, пренебрегали интересами рабочего класса. Правила ВТО сосредоточены на открытости и не стимулируют меры защиты от воздействия глобализации, прежде всего для работников традиционных производств в развитых странах. Инвестиционные соглашения, подписанные в 1990-е гг., содержали пункты, которые корпоративные юристы использовали на благо крупного бизнеса за счет интересов потребителей. А когда Китай стал манипулировать торговыми и валютными инструментами в ущерб американскому рабочему классу, в Вашингтоне посчитали более важными другие вопросы двусторонних отношений и не отреагировали. 

    Американскому рабочему классу не обязательно вникать в детали глобальных торговых соглашений – они видят, как элита США, жители Китая и других развивающихся стран богатеют, а их собственные доходы стагнируют или даже падают. Поэтому неудивительно, что многие из них согласились с Трампом и кандидатом от демократов Берни Сандерсом, которые утверждали, что игра ведется нечестно. 

    Много говорилось о внутренних причинах подъема популизма: расизм, разочарование в экспертах, неэффективная экономическая политика. Однако недостаточно внимания уделялось двум факторам, связанным собственно с международным порядком. Первый – утрата национальной солидарности после окончания холодной войны. Советская угроза генерировала мощное чувство единения не только Вашингтона и его союзников, но и многосторонних институтов в целом. Социальные психологи отмечают значимость противопоставления «свой – чужой» при формировании идентичности как индивидуумов, так и наций: четкое понимание того, кто не на вашей стороне, сплачивает ряды союзников. С распадом Советского Союза из американского политического сознания исчез главный противник и, соответственно, снизилась сплоченность. Окончание холодной войны принесло серьезные политические проблемы Республиканской партии, долгое время являвшейся бастионом антикоммунизма. Постепенно главным раздражителем для республиканцев вместо коммунистов стала вашингтонская элита. Поэтому трампизм – логическое продолжение этого процесса. 

    Для Европы окончание холодной войны имело свои последствия. Пока она продолжалась, лидеры Западной Европы стремились снизить эффект привлекательности коммунизма и социализма в своих странах. После 1989 г., избавившись от этой проблемы, национальные правительства и чиновники в Брюсселе взялись расширять влияние и масштабы Евросоюза, хотя референдумы, на которых граждане высказывались против этой тенденции, должны были стать тревожным сигналом растущего недовольства. В Восточной Европе отчуждение от Советского Союза было особенно сильным в 1980-е–1990-е гг., но постепенно ослабело, а события холодной войны стали забываться. Призрак коммунистического авторитаризма перестал пугать общество, и восточноевропейцы оказались подвержены популизму и другим формам нелиберальной идеологии. В Европе, как и в Соединенных Штатах, исчезновение СССР подорвало сплоченность общества и понимание общей цели. 

    Вторую силу, вызвавшую недовольство либеральным порядком, можно назвать «многосторонним произволом». Взаимозависимость требует от стран ограничить свою автономность, позволив таким институтам, как ООН и Всемирный банк, содействовать сотрудничеству и решать проблемы. Но естественная тенденция институтов, их руководителей и бюрократии – расширять свои полномочия. Каждый раз, делая это, они приводят разумные доводы. Но кумулятивный эффект расширения полномочий международных институтов заключается в чрезмерном ограничении суверенитета, люди чувствуют, что их жизнь контролируют внешние силы. Поскольку эти многосторонние институты расположены далеко и не являются демократическими – несмотря на риторику об инклюзивности, – результатом является разобщенность, как отмечает политолог Кэтлин Макнамара. Этот эффект усугубляется, когда многосторонние институты отражают интересы космополитичной элиты в ущерб другим слоям общества, что происходит довольно часто. 

    Обновление системы 

    Чтобы «отремонтировать» либеральный порядок, потребуется внимание как к сути проблем, так и к их восприятию. Соединенные Штаты предпринимали лишь слабые попытки сохранить «встроенный либерализм», но и они провалились. Германия, Дания и Швеция преуспели больше, хотя их социальные системы находятся под серьезным давлением. Когда речь заходит о создании государственной бюрократии, тесно связанной с обществом, Вашингтону особо нечем похвастаться, и американцы с подозрением относятся к подобным попыткам. Поэтому властям США следует сосредоточиться на реформах, не требующих вмешательства сверху. 

    На этом направлении необходимо руководствоваться тремя принципами. Во-первых, глобальная интеграция должна сочетаться с внутренней политикой, дающей возможность всем экономическим и социальным классам пользоваться плодами глобализации так, чтобы избиратели это ощущали. Во-вторых, международное сотрудничество и национальные интересы должны быть сбалансированы, чтобы не допустить перенапряжения, особенно когда дело касается применения военной силы. В-третьих, Вашингтону необходимо формировать уникальную американскую социальную идентичность и национальную идею. Для этого потребуется дистанцироваться от авторитарных и нелиберальных стран. Это не означает навязывания демократии силой, однако, вероятно, нужна более активная дипломатическая критика таких стран, как Китай или Саудовская Аравия. Например, президент может дать понять, что, хотя Соединенные Штаты заинтересованы во взаимодействии с недемократическими державами, они идентифицируют себя только с либеральными демократиями и поддерживают с ними наиболее тесные отношения. Если правильно вести себя, такое противопоставление поможет прояснить американскую национальную идентичность и обеспечить солидарность. Иногда это будет препятствовать коммерции. Но общество – не только экономика, и плюсы социального единства оправдывают незначительные экономические издержки. 

    Выработка политики, соответствующей обозначенным принципам, потребует инноваций и креативности. К числу многообещающих идей относятся налоговые льготы для бизнеса, который переобучает уволенных работников, а также льготы по налогу на доход физических лиц. Прогрессисты применяли такие меры в прошлом, но в последние годы отказались от них или пошли на компромисс ради заключения торговых соглашений. Пора вернуться к этим идеям. Кроме того, надо требовать, чтобы любое новое торговое соглашение предусматривало прогрессивные внутренние меры поддержки тех, кто потеряет от сделки. Как минимум Конгрессу следует избегать регрессивного снижения налогов. Если, например, администрация Трампа и ее союзники в Конгрессе решат ввести регулирование таможенных пошлин на импорт, полученная прибыль должна пойти на пользу рабочему классу. 

    Один из вариантов – прямое распределение доходов, полученных от пошлин, на душу населения – в форме чека для всех семей. Таким образом удастся повысить благосостояние граждан и обеспечить политическую поддержку экономической открытости в сочетании с распределением богатства. Еще один способ поддержать рабочий класс – стимулировать создание рабочих мест, снизив налоговую нагрузку на работодателя. Подобные идеи безусловно встретят сопротивление в политическом истеблишменте, но планы нужно разрабатывать уже сейчас, чтобы, когда появится политическая возможность, защитники либерального порядка были готовы. 

    Более сложную задачу представляет собой выработка национальной идеи, которую поддержат элиты всего идеологического спектра и которая должна строиться на противопоставлении авторитаризму и нелиберализму. Главным препятствием, скорее всего, станет миграционная политика, где противоречия между космополитизмом и национальной солидарностью кажутся особенно острыми. Космополиты (справедливо) утверждают, что иммигранты в конечном итоге приносят больше выгод, чем издержек, а страхи населения по поводу беженцев основаны на предрассудках, а не на фактах. Соединенные Штаты – страна иммигрантов, которая продолжает черпать энергию и идеи талантливых переселенцев. Тем не менее практически все признают, что скорость абсорбирования приезжих ограничена, а значит необходимы жесткие решения, ограничивающие поток иммигрантов и определяющие ресурсы для их интеграции. Увязывание уровня иммиграции со способностью мигрантов ассимилироваться, а общества адаптироваться нельзя назвать нетерпимостью. Сторонникам глобального либерального порядка следует искать пути достижения большего национального консенсуса в этом вопросе. Их идеи не могут не учитывать значимость национальной солидарности для обеспечения политической устойчивости. 

    Нравится нам или нет, но глобальный популизм имеет понятную и привлекательную идеологию, основанную на жесткости, национализме и самобытности: «Америка прежде всего» – очень мощный слоган. Сторонники открытого либерального порядка должны предложить такую же понятную, связную альтернативу, которая будет решать проблемы рабочего класса, а не игнорировать их. Для демократов бренд «партия рабочих мест» лучше, чем «партия повышения совокупного благосостояния и компенсирования потерь от торговли». 

    Ведущие политические партии исчезнут, если не изменят кардинально свое послание избирателям и подходы. Чужак уже пришел в Республиканскую партию, демократов теснят на побережьях. В британской Лейбористской партии назревает раскол, традиционно доминировавшие партии Франции разваливаются. Чтобы адаптироваться, партиям нужно по-другому оформлять свои идеи. Как отмечает социальный психолог Джонатан Хайдт, прогрессисты, помимо равенства и прав, должны научиться говорить о чести, лояльности и порядке. 

    Чтобы «отремонтировать» либеральный порядок и не допустить сокрушительной победы популистов, традиционным партиям понадобится не только ребрендинг. Они должны разработать политику, посредством которой глобализация сможет служить интересам среднего и рабочего класса. Если изменений не произойдет, глобальный либеральный порядок умрет. 

    Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc. 

    Редакция «Народного Журналиста»

Сейчас на главной
Статьи по теме
Статьи автора