Невеселое про Космос…

Я в этот раз решил не писать «День Космонавтики» и прочие связанные темы. Поскольку сказано про этот вопрос было немало – в том числе, и в этом журнале. А писать «дежурные» поздравления с дежурными же открытками откровенно не хочется. Но полностью оставить тему так и не удалось. Поскольку именно в указанный день известный популяризатор Виталий Егоров (Зеленый кот) написал статью о проблемах в Роскосмосе. Что говорить – вопрос актуальный, поскольку ситуация вокруг данной структуры давно уже стала критической. (Одно перемещение России на с первого на третье место по числу запусков чего стоит.) А уж недавний инцидент с двигателями для «Протонов» кажется вообще запредельным случаем.

Однако, если с критикой текущего положения в данной статье спорить очень трудно – разве что, какому-то Фритцморгену это под силу – то о сделанных из указанной критики выводах этого сказать нельзя. Что стоит, например, сделанное в статье заявление о том, что пресловутый Роскосмос смог потерять свое «первородство», находясь в весьма благоприятных условиях. Нет, к вопросу о том, что все потеряли (надо бы сказать грубее, но не буду), претензий нет – наверное, любой нормальный человек –то есть, не Фритцморген — согласится с этим. Но вот говорить о благоприятных условиях… Ну, посудите сами, как в указанной статье показана ситуация:

«Роскосмос» получил в наследство колоссальный промышленный комплекс, реализовавший два одновременно сложных и масштабных проекта: орбитальную станцию «Мир» и авиакосмическую систему «Буран-Энергия». Это была вторая по масштабам космическая отрасль мира на пике своего развития. Работать в нормальном режиме и развиваться она могла только в условиях сохранения масштаба деятельности, что в 1990-е было нереально. В результате что-то безвозвратно деградировало, что-то пытается выживать, как может, что-то оказалось законсервировано, но все-таки многое сохранилось и боролось за заказы в 2000-е.»

Тут просто не знаешь, что сказать. Вторая по масштабам отрасль мира! Два проекта – «Буран» и «Мир»! Все это, конечно, верно – но вот только между «Бураном» и «Миром» — и современным Роскосмосом лежит не что-нибудь, а пресловутые 1990 годы. Годы, за которые потери в производстве, понесенные нашей страной, превзошли таковые за период Великой Отечественной войны. И не следует думать, что космическая отрасль сумела избежать подобной беды. Скорее наоборот – тот же самый «Буран» оказался не просто физически потерян. Нет, его, вместе с множеством других подобных программ целенаправленно уничтожили – как все, что было неспособно приносить прибыль. Тем более, что  любой проект подобного рода включает в себя множество предприятий, разбросанных по всей стране. А тут и страну-то уничтожили – раздробив на десятки «кусков», и заводы закрывали один за одним из-за «нерентабельности».

А  то, что еще работало, вынуждено было приспосабливаться к тяжелейшим условиям существования, по сравнению с которыми, например, существование в той же Северной Корее, может показаться раем. Да, как это не смешно звучит – поскольку в КНДР, скорее всего, инженерам не приходилось печатать на старых бумагах с другой стороны через копирку — поскольку выбить у начальства пачку листов А4 и ленту для принтера было невозможно! И лампочки в коридорах ракетных предприятий в КНДР так же, скорее всего, все горели – а не одна через пять, как у нас. А главное, даже в условиях голода там, судя по всему, старались не допустить, чтобы специалисты остались без пайка. А вот в РФ образца 1992-1999 года популярной идеей было просто не платить зарплату работниками стратегических заводов. Или, в лучшем случае, платить ее совершенно «каэндээровским» методом – талонами на продукты в местном магазине. (Правда, в отличие от Северной Кореи, эти магазины, как правило, принадлежали местному начальству.)

А даже если чего-то выплачивали (через месяцы ожидания) – то этих денег хватало только на самое необходимое, поскольку зарплата квалифицированного инженера была меньше, нежели продавца на рынке. (О Макдональдсах тогда даже не мечтали – во-первых, потому, что их было мало, а во-вторых, что работать там было «круто» — это же американская фирма!) И единственное, что спасало – так это овощи-фрукты со своих огородов. Ну, а если не хочешь питаться одной картошкой – то, пожалуйста, никто тебя на заводе не держит! Кругом рынок, частное предпринимательство, новая экономика – в общем, все передовое, популярное, прилично оплачиваемое. А  еще была невероятная, немыслимая – но все же, реальная возможность эмиграции. Попасть туда – на благословенный Запад – означало попасть в Рай, где инженер получает зарплату, на которую можно жить, а не выживать, и где доктор наук – это уважаемый человек, который может смотреть на директора рынка сверху вниз.

Но эмиграция – это, все-таки, для молодых. Или для тех, кто настолько ценный специалист, что ему могут специально прислать предложение. Для всех остальных  более вероятным выглядел первый путь: в «новорусский рынок», в востребованные профессии – от бухгалтера до сисадмина. А если очень повезет – в «программисты», благо советское образование позволяло осваивать самостоятельно любые языки программирования. На этом пути можно было «поднять» весьма неплохое бабло, оставаясь при этом практически в рамках прежней профессии. Впрочем, чем  только не занимались бывшие советские инженеры и ученые – от «челноченья» до руководства банками, от участия в бандах до ухода в монахи, от депутатства до фермерства. То есть, всем –кроме работы по специальности.

Итогом данного процесса стало то, что в течение более чем десяти лет молодежь, как правило, не задерживалась на предприятиях стратегического толка – если вообще туда приходила. Работали там, как правило, «старички» — то есть, люди в возрасте за сорок (и выше), которым проще было есть картошку с капустой, нежели рисковать в «новорусском бизнесе» или ломать спину грузчиками на рынке. Да, это были не просто грамотные и умелые, а очень грамотные и умелые – по мировым меркам – люди, которые умудрялись даже в том безденежье и отсутствии перспектив делать что-то очень и очень приличное. То, что и сейчас летает, плавает, стреляет и демонстрируется на многочисленных выставках под звучными названиями. (А так же позволяет нашей стране не примеривать себе судьбу Сирии или Ливии. ) По-другому эти граждане просто не умели работать. Они даже умудрялись осваивать передовые методики – вроде перехода на САПР и ИСО – что выглядит нонсенсом с т.з. любого «цивилизованного работодателя».

Но вот вечно они работать не могли. А ведь, кажется, именно на это наш, нецивилизованный, работодатель и надеялся. (Да, если честно, надеется до сих пор. По крайней мере, когда он предлагает более-менее приличные зарплаты «специалистом с опытом» — и почти нулевые для молодежи.) В итоге можно сказать, что почти все существующие научные и технические коллективы оказались банально утеряны. Я уже писал, что когда – через пятнадцать лет после увольнения – увидел коллектив того КБ, где ранее работал, то просто не поверил своим глазам: это были те же самые лица. То есть, те самые «старички», которым и тогда, в конце 1990 было уже под/за пятьдесят. Теперь им под/за шестьдесят – шестьдесят пять, и они все еще «куют ракетный щит нашей Родины». И судя по всему, весьма успешно. Настолько, что предприятие прекрасно демонстрируется на выставках, заключает контракты, и даже – строит новые цеха! (С импортным оборудованием, правда.) Однако Кронос – безжалостный жнец, и, рано или поздно, но он соберет свою жертву! Вот тогда-то и станет понятным, что – а точнее, кто – обеспечивал и обеспечивает до сих пор России ее место на Земле. (А кто лишь прожирает бесценные ресурсы.)

Впрочем, ладно – тут речь идет о другом. О том, что между некогда реально огромными ресурсами, программами не просто мирового, а превышающего мировой, уровнем – и современным Роскосмосом лежит огромная черная дыра, именуемая «рыночные реформы». Которые указанный выше Виталий Егоров не то, чтобы не замечает – нет, он пишет, как было сказано выше: «…что-то безвозвратно деградировало, что-то пытается выживать, как может, что-то оказалось законсервировано…». Но при этом у него абсолютно отсутствует понимание масштаба и сути случившейся катастрофы. Поскольку дальше там сказано, что «сохранилось многое» — до такой степени, что имеет смысл сравнивать это сохранившееся с тем, что существует и развивается в мире. Формально автор прав – «физический» размер осколков советского Космоса огромен. Но, как уже сказано было выше, это реально только осколки – остатки некогда целостной системы. И даже если отвлечься от физической деградации оборудования, от раскола единого производства на отдельные государства, от хронического недофинансирования, а точнее, просто нефинансирования – то  все равно, можно легко понять, что в таком виде ни о каком развитии речи идти не может. Поскольку уничтожена важнейшая часть любой сложной системы – механизм ее самовоспроизводства.

На этом фоне все остальное – включая навязшая в зубах коррупция – это досадные мелочи. Так как в указанном случае — даже обеспечь Роскосмос деньгами и лиши его руководителей возможности воровать – то все равно, получить от  системы больше, нежели она дает сейчас, будет невозможно. По причине банальной нехватки специалистов – то есть, людей, желающих и умеющих проектировать и изготавливать ракеты, а не желающих и умеющих «пилить бабло». А решение подобных проблем, в свою очередь, находится далеко не в рамках отдельных предприятий, и даже не в рамках Роскосмоса, как такового…

А значит, строить отношения к нашим теперешним достижениям, исходя из наличия «советского наследства», не просто смешно. А очень и очень глупо. Между советской космонавтикой и космонавтикой российской лежит огромная пропасть 1990 годов, через которую протянута тоненькая ниточка существования отдельных коллективов. Которая, к тому же, истощается день ото дня. Однако если обратиться к той же указанной статье, то можно увидеть, что в ней подобного понимания не просто нет – напротив, так демонстрируется совершенно иная, обратная картина мира. «Лечить» Роскосмос там предлагается … приватизацией. (Ну да – лучшее лекарство от насморка – это гильотина.) Очевидно, автор полагает, что существующая система настолько громоздкая и неповоротливая, что она не может принимать адекватные решения. Хотя в реальности, как уже было сказано выше, речь идет об обратном – о том, что главной бедой отрасли является утрата жизненно важной части своего функционала. И дальнейшее разделение ее означает лишь неминуемую смерть. Ну, и поглощение некоторых «осколков» соседями…

Хотя, может быть, на последнее и надеется автор? Впрочем, не буду говорить того, чего не знаю – тем более, что это не важно. Гораздо важнее тут то, что подобная статья прекрасно показывает, насколько в нашем обществе отсутствует понимание важности целостности и системности для любых областей, включая само его существование. (Даже для фанатов своего дела.) Поэтому до тех пор, как это понимание не появится, вряд ли следует надеяться на какие-то особые успехи. И успокаивает тут только одно – то, что у остальных государств ситуация отнюдь не лучше. (То, что происходит в тех же Штатах – включая распиаренного Маска – это, практически, такое же «прожирание наследства», только с поправкой на более медленный характер указанного процесса по сравнению с нашими 1990 годами.) Но особо радовать данный процесс может только с той стороны, что показывает: мы – ни какие-то там особые «дятлы», способные просрать (да, тут скажу прямо) все, что имели. А «нормальные» участники общего процесса происходящей деградации…

Ну, и чтобы не заканчивать на данной печальной ноте, можно сказать еще самое главное: в реальности подобный процесс не уникален. Это – обычное состояние иерархически-конкурентного общества, периодически случающееся в Истории. И, рано или поздно, но данная деградация закончится. Правда, когда, чем и как – вопрос очень неоднозначный и требующий отдельного разговора…