Вопросы сталинизма и сегодняшний день

​Механизм – если он не обладает эвристическим анализатором, реагирует на всё одинаково. Потому он и считается, и является безмозглым. И отдельно взятый человек, и государственная власть – являясь не объектом, а субъектом действия – реагируют на разные раздражители по-разному. В этом и проявляется обладание Разумом: действовать не по схеме, а по обстоятельствам. Люди, которые видят во власти безмозглый механизм – лишены чувства контекста и понимания историзма. Они оценивают события любого времени так, как если бы эти события произошли сейчас. Они помещают в современные реалии и Ивана Грозного, и Петра Великого, и Сталина, оценивают поведение солдата царской армии – как поведение солдата современной армии и т.п.

Такой механицизм не помогает нам понять ни истории, ни современности. В нём полностью утрачены и объём и перспективы совершенно плоской, деформированной картинки восприятия.

Поясню примером: сегодня мы имеем термоядерный щит, который защищает нас от внешнего вторжения и полного истребления.

Если бы такой щит был у Сталина – он, конечно, вёл бы себя куда спокойнее. И масштаб репрессий (впрочем, скромных[1] и так) был бы куда меньше, и жёсткость системы. Но ведь он жил в ежедневном ужасе вторжения, который современному обывателю просто непонятен и непостижим!

Абсолютно иным был и накал взаимной ненависти между людьми поколения Сталина. Зверства работодателей и новых помещиков[2] сегодня – лишь бледная и слабая копия того ужаса, которому подвергался бедняк в до-советский период. А при другом масштабе взаимной ненависти, доведенной до исступления – совершенно иным будет и сведение счётов.

Самое худшее и безумное сегодня – это анализировать деятельность Сталина вне контекста и окружения его эпохи, без учёта того, что было тогда (а не сейчас) вокруг страны и внутри страны. Нельзя логику поведения лёгкой коктейльной вечеринки с джазом перенести в окопы Сталинградской битвы и пытаться там применить!

Иной контекст событий меняет и наш взгляд и на сами события. Одно дело, если десять человек убиты просто так, неизвестно зачем; и совсем другое, если это помогло спасти тысячу, миллион человек!

То есть (для объективности анализа): есть исторический Сталин и его (а не наше) время. В этом времени свои (а не наши) законы и свои (а не наших дней) страсти. На этом можно было бы остановиться, но тогда история ничему нас не научит. Ибо констатация того, что дедушки жили совсем не так, как мы – ничего не даёт.

Кроме исторической конкретики, специфики, колорита времени – ОТЦ[3] выделяет и общие для всей человеческой цивилизации критерии и индикаторы развития/деградации.

Они проявляются в разной форме, то жёстче, то мягче (в зависимости от времени, места и окружения, обстоятельств) – но ВСЕГДА присутствуют там, где присутствует феномен цивилизации.

Понятно, что Сталин – политик иной эпохи, и сейчас он бы действовал совсем иначе, именно оставаясь собой, а не изменяя себе. Но каков тот главный стержень прогрессизма, который мы сверх всей исторической конкретики, обобщённо находим в сталинизме?

Ключевая позиция Сталина как честного, ответственного и компетентного руководителя страны:

— Что могу, то даю.
-Что обещаю, то выполню.
-Кто мешает – того сломаю.

Он как бы говорит: я не могу дать того, чего у меня нет, но что есть – раздам людям. Я не буду обещать того, чего не смогу выполнить – но что обещаю, то выполню. И я не дам никому свернуть себе шею – потому что мне дорого моё дело и я чувствую ответственность перед моим народом.

Антиподом такой трезвой и ясной политики являются политиканы (великое множество) – которые прибирают к рукам и тратят на собственные виллы-яхты наличное достояние нации, раздают завиральные обещания, и забывают про них почти сразу.

Оказываются, как Горбачёв, бессильными бесхребетными слизняками перед «захватным правом» всякой нечисти, или как Ельцин – попросту ворами и алкоголиками…

Разве мог Горбачёв уйти так просто – если бы ему была дорога задуманная им «перестройка»? Ведь когда тебе что-то дорого и ценно – ты за него дерёшься… Но для пустомели не дорого ничего, кроме личных животных удобств и удовольствий…

Итак, формула цивилизующей и цивилизованной власти – в трёх тезисах:

-Не ворую, не вру, не сдаюсь…

И эти тезисы относятся не только к сталинской эпохе, а к любому периоду любого прогрессивного лидера.

+++

Из трёх этих тезисов вырисовывается общая теория эффективной и прогрессивной власти. Той власти, которая существует не для самоублажения, а для Дела и движения вперёд.

Власть не зажимает от народа тех ресурсов, которые у неё в наличии, добивается наличия того, чего у неё вначале не было, и защищает себя от «захватного права» самым решительным образом.

Давайте задумаемся – а может ли хорошая, перспективная и прогрессивная власть быть другой? Не конкретно в 30-50-е годы ХХ века, а вообще, в теории? Стырить у народа всё, что есть, надавать невыполнимых и лживых обещаний, которые никто не собирается выполнять? А по итогам ещё и быть свергнутой мутными проходимцами, решившими, что настало их время «порулить», и купившими для этой цели автоматы?

Главные претензии к Сталину выдвигаются по поводу его карательной политики. Но давайте зададим себе вопрос: а что было бы, если бы Сталин её не вёл?

Говорю как историк, но ведь и не-историкам понятно: его просто не стало бы. Желающих «порулить» после русской Смуты было выше крыши! Многие видели в себе «наполеонов», и не только видели, но и энергично воплощали свой, как они считали, «шанс на захват власти». Сталин стал бы ещё одной жертвой дворцового переворота.

Понятно, что самому Сталину вовсе не хотелось стать жертвой; но я спрашиваю с другой стороны: а нам-то зачем он был бы нужен в роли жертвы?

Допустим, вы задумали много прекрасных и славных дел. А вам не дали их сделать. Так какая, к чёрту, разница – задумывали вы их или не задумывали?

Почти каждый человек что-то выдумывает, и почти каждому не дают это реализовать. Нельзя сделать никаких дел — если не сломаешь тех, кто тебе мешает. И человечество всегда понимало это, многое «прощая» великим царям – только в последнее время какие-то муть и слабоумие завелись в головах, когда судить предпочитают не по результату, а по намерениям…

На самом деле человек, которому не дали сделать доброе дело = человеку, который ничего не сделал.

Мне многие наивно доказывают, что у Горбачёва, например, были светлые намерения, «просто ему не дали». А я не хочу даже спорить на этот счёт, потому что человек, погубивший своё дело – такой же враг делу, как и собственно враг. И плевать мне с высокой колокольни – какие там «намерения» были у Горбачёва! По факту, его просто выкинули за шкирку, и всё. Со всеми его намерениями или без оных…

Человек, задумавший Дело, прежде всего должен подумать о силовом аппарате, который защитит его Дело. А если он об этом не подумал – то грош ему цена и как политику, и как руководителю. Да и гроша будет много…

Сталин не хотел быть жертвой и убивал тех, кто хотел его самого убить. Причём быстрее и эффективнее, чем они успевали.

Если бы он этого не научился делать с самого начала – то мы говорили бы о другом человеке и другой эпохе. А точнее – мы вообще бы с вами ни о чём не говорили, потому что нас бы не было…

Карательная политика Сталина, тем более учитывая её реальные (ограниченные[4]) масштабы – вполне укладывается в общую теорию государства и права, действующую веками.

Согласно ей власть или не даёт себя свергнуть, или не является властью. Никаких поблажек общая теория государства и права никому не даёт: всякая власть ничего не стоит, если не умеет защищаться[5].

+++

Самое интересное в сталинизме, конечно, не его дееспособность, проявленная в способности защитить себя, отстоять свою власть от «захватного права».

Это не заслуга, а скорее, сертификат о профпригодности для ЛЮБОГО правителя, где бы, когда бы, он не правил. И всемирно-историческое ничтожество Горбачёв, и гораздо более уважаемый Сальвадор Альенде (заплативший жизнью за убеждения) – ничем и никак не смогли помочь своему народу, своей стране.

Ведь людям нужна (для жизни) – дееспособная власть, а не такая, которая падает от первого же удара по ней!

Чего хотела упавшая власть – людям интересно не более, чем то, чего хочет упавший в лужу бомж.

Потому что всей повесткой их бытия занимается уже не эта, упавшая, а та, которая её уронила.

Но сталинизм, опираясь на свою дееспособность – оказался ещё моделью функциональной и перспективной.

В этом отличие сталинизма от, например, франкизма, который просто терроризировал население, и делал это палачески-виртуозно, но кроме этого ничего не делал. Франко ничего не дал испанцам (кроме как по шее), и никуда их не привёл. Личная власть Франко не содержала в себе ни функциональности, ни перспективности.

Для чего существует власть? Она существует сама для себя – или для Дела?

Сталин и Франко дают разные ответы на этот вопрос. Власть «правых» диктатур существует сама для себя. Франко или Пиночет никому, кроме себя и своих прихлебателей лучше не сделали. Испания или Чили после них, потеряв впустую десятилетия и поколения – начали все общественные процессы с той самой отметки, на которой и до них находились.

Сталинская власть – тоже диктатура, но это диктатура развития. Внешнее сходство методов обманчиво: понятно, что танки на войне имеют много технически-схожего у обоих противников, но нужно ведь смотреть ЗА ЧТО воюют эти танки.

Сталин – это образец политического лидера, который раздал народу всё, что имелось, и выполнил те обещания, которые дал.

Мы сегодня живём в эпоху, когда обещания политиков почти уравнялись с «фейковыми новостями»: не выполнять обещанного стало чуть ли не признаком хорошего тона и принадлежности к высшему обществу.

В рамках демократической клоунады и «общества спектакля» произошла страшная, «зимбабвийская» девальвация программных заявлений и обещаний. Все политики в этом зверинце обещают примерно одно и то же, и все, как один, ничего из обещанного не выполняют. И к этому так привыкли, что лозунги вообще перестали слушать – пытаются определить качества политика по его лицу, жестам, какой-то хиромантии и астрологии…

Поэтому нам трудно понять первую половину ХХ века, в которую обещания имели колоссальную силу и действие. Там они не были просто трепотнёй. Сталин, если обещал – то указывал и срок, и критерии проверки. «Через пять лет у вас будет…» — и оно действительно было, и действительно через пять лет.

Это демонстрировало современникам перспективность сталинского режима, при котором люди не на словах, а на деле почувствовали своё право на будущее, реальность улучшающейся жизни[6].

Можно спекулировать на жертвах (как это после и сделал Хрущев), акцентироваться на тех терниях, через которые шли к звёздам.

Но одно дело – идти через тернии к звёздам, и совсем другое – ходить по терниям кругами, когда итогом бедствий являются только новые бедствия, и «ничего кроме».

Функциональность сталинского режима проявлялась в его феноменальной способности отладить системы жизнеобеспечения в совершенно немыслимых по степени трудности условиях. Запустить системы так, чтобы они работали – и строго проконтролировать на функциональное соответствие. При этом стартовать режиму пришлось с таких низин нищеты и разорения, с каких, пожалуй, никакой иной режим в истории не стартовал[7]: у конкурентов были все мыслимые и немыслимые форы в этой игре.

Воющие об «ужасах» коллективизации стараются не проговариваться о жизни в деревне «с древнейших времён» до коллективизации[8], и «стесняются» говорить, через какое время после «ужасов» на селе появились трактора и фабричные удобрения.

+++

В формуле функциональности власти есть общий для всех периодов элемент и подставляемый согласно эпохе. «Даю то, что могу дать» — говорит честный и прогрессивный правитель во все времена. А что именно он может дать – в каждую эпоху в каждой стране своё. Иногда он может распространить среди населения большую сумму благ, иногда – совсем маленькую. Дать «здесь и сейчас то», чего у страны нет – не может никто. «На нет и суда нет».

История осуждает не тех, кто дал мало, а тех, кто много не додал. История осуждает не тех, кто начал в беде, а тех, кто заканчивает правление бедой. Сталинизм — необходимое достояние и обоснование всей планетарной современности. Без Сталина планета была бы иной, и настолько иной, что человеку трудно даже вообразить.

Очень многое из того, что современный человек считает обыденным — было бы немыслимым. Наоборот, какие-то немыслимые сегодня чудовищные реалии — были бы совершенно обыденными и повседневными. Только приняв этот факт- факт роли Сталина в формировании истории ХХ и последующих веков, можно переходить к анализам ошибок Сталина, перегибов, не оправдавшихся расчётов в том или ином случае, опытов первооткрывателя — которые нельзя повторять, ибо они кончились печально, и т.п.

Иначе рассматривать сталинскую эпоху нельзя. И не только историкам — в конце концов, это их узкое профессиональное дело, но и ТЕОРЕТИКАМ ЦИВИЛИЗАЦИИ — потому что теория цивилизованности и одичания — касается всех и каждого.

Если мы сегодня не поймём как и из чего, из каких элементов слагается цивилизованный образ жизни — мы же провалимся обратно на пещерный уровень, да и провалились уже почти, разве вы не видите?!

А это уже не вопрос истории — а вопрос будущего. Либералы, в их глупых и подлых позициях навредить имиджу мертвеца — наносят страшный урон грядущему, по сути, вырывая тот стержень, на котором крепится цивилизованная жизнь. Мертвецу они хуже не сделают, а вот своим и нашим потомкам — очень даже могут.

Ибо внушаемая под видом «свободы» и «борьбы с репрессиями» ЗООПАТИЯ — формирует в итоге не человека, а зверя. Я не сомневаюсь, что это примитивное существо будет в итоге свободным, ибо звери свободны абсолютно. Но я не сомневаюсь и в том, что это примитивное существо будет диким, как орангутан, и образ жизни его будет, как у орангутана…

[1] За период с 1921 г. по настоящее время, т.е. до начала 1954 г., за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ и тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 чел. Указывалось, что из общего количества арестованных за контрреволюционные преступления ориентировочно 2,9 млн. человек были осуждены Коллегией ОГПУ тройками НКВД и Особым совещанием (т.е. внесудебными органами) 877 тыс. — судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной Коллегией. В настоящее время, говорилось в справке, в лагерях и тюрьмах содержится заключенных, осужденных за контрреволюционные преступления, — 467 946 чел. и, кроме того, находится в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления, направленных по директиве МГБ и Прокуратуры СССР, — 62 462 человека.

[2] А. Лукашенко назвал условия труда в современном белорусском агрохолдинге «Освенцимом» и потребовал увольнения всего руководства, допустившего такие условия труда.

[3] ОТЦ – Общая Теория Цивилизации.

[4] Демограф Владимир Тимаков подсчитал, что реформы Ельцина (за 10 лет без войны) погубили больше людей, чем репрессии Сталина (за тридцать лет при величайших потрясениях войны и смуты). В 1937 году в ГУЛАГе сидело меньше людей, чем в тюрьмах США при президенте Б. Обаме.

[5] Судьбы таких знаменитостей, как Бобби Фишер, Дж. Ассанд, Сноуден и Линдон Ларуш доказывают, что власть в США, столкнувшись с угрозой себе – карает быстро, страшно и без судебных формальностей. Участники движения «Оккупай Уолл-стрит» в значительной части просто «исчезли» — т.е. пропали без вести. Ещё в первые дни «захвата» консервативный конгрессмен Питер Кинг не стесняясь, заявил: «Мы должны постараться любой ценой не позволить этому движению получить видимости законности, я говорю совершенно серьёзно. Я достаточно стар, и я помню, что случилось в 1960-е годы, когда левые вышли на улицы, и из-за того что их поддержали средства массовой коммуникации, они смогли изменить политику страны. Мы не должны допустить этого!». 14 октября 2011 года на «Голосе Америки» появилось интервью с американским журналистом, лауреатом Пулитцеровской премии Крисом Хеджесом, в котором он высказался: «В рамках американской политической системы невозможно проголосовать вопреки интересам банковского капитала… В этом смысле то, что мы видим, это действительно выступление девяноста девяти процентов против одного. Если элита коррумпирована, если маразмирующей системе противостоит огромное большинство населения, поднявшееся на защиту своих интересов, то все системы контроля вдруг оказываются хрупкими». Ответом стало «исчезновение» активистов жёстко подавленного протестного движения.

[6] «Советская модель роста достигла убедительных темпов экономического роста и способствовала стремительной индустриализации СССР, в частности в десятилетия с 1930-х по 1960-е годы» — пишет Элизабет Брейнерд, профессор Брандейского университета (США). Занимаясь на протяжении многих лет антропометрией, она доказала, оперируя показателями роста и физической развитости советских граждан, что сталинский период ознаменовался качественно быстрым улучшением антропометрических данных детей в Советском Союзе по всей его территории СССР, в том числе и в сельских районах. Заключительный вывод Брейнерд: антропометрические данные российских и советских детей в начале и первой половине двадцатого века были неудовлетворительными. Проще говоря – заморыши были, что подтверждают писатель-монархист и И.Бунин, и монархист-публицист М.Меньшиков. Они стали улучшаться в период индустриализации страны и стремительно пошли вверх в отношении детей, родившихся в 1940-е, 50-е и 60-е годы.

[7] Русская деревня были нищей «в ноль», и периодически жёстко голодавшей уже до 1-ой мировой войны. Эта мировая бойня окончательно разорила и добила то, что, в сущности, и так уже некуда было разорять. «…массовое крушение мелкого землевладельческого самостоятельного хозяйства», — в 1899 г. писали в газете «Начало», ещё до мировой и гражданской войн. – «Это, во-первых, вопрос не только центра, а во-вторых — это не оскудение всего центра, а только известной части хозяйства… Снова теперь в нашей житнице производитель хлеба сам остался без хлеба». Потом поверх наложились Смута и Гражданская война. Они окончательно добили то немногое, что у 80% населения (селян) ещё оставалось.

[8] Как писал Л.Н. Толстой, в деревне «…голод наступает, не когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда?»Россия умудрялась кормить всю Европу, собирая менее 500 кг зерна на душу населения — против 1000 кг в США, 1500 кг в Аргентине и 2000 кг в Канаде. Даже более того, в период с 1901 по 1910 год произошло сокращение производства зерна на душу населения и снижение средней урожайности зерновых.