Ужасом ужас поправ?!

Возможность трансформации Власти – это вопрос о готовности власть имущих лиц к уступкам. Причём не к уступкам собственно-власти, которые заканчиваются всегда её свержением и новой диктатурой, свежей, и в силу свежести — более жестокой. А способностью к материальному самоограничению, способностью отказаться отбирать всё у малоимущих. То есть власть имущие должны уметь обуздать свою алчность. Прийти к пониманию, что несвобода для них – лучше, чем свобода. Потому что делать что должен – лучше для правителя, чем делать то, что хочется и в голову с бодуна взбрело.

Безусловно, любые возможности малоимущих как-то наладить свою жизнь, выйти из положения полной безысходности- неразрывно связаны с несвободой хищников. Прежде всего, крупных хищников, хотя, во вторую очередь – всех и любых плотоядных.

Для того, чтобы у малоимущих и неимущих накапливался рубль – надо прекратить его «превентивно и перманентно» вышибать, чем занимаются финансовые хищники в режиме свободы бизнеса, свободы цен и прочих политических «свобод», приводящих к распутству шалой толпы и господству магнатских наёмных банд. Схема всегда одна, и мы её видели много раз в последние десятилетия:

Объявляется свобода всем и каждому, пользуясь этим каждый, кто может – сколачивает банду фашиствующих молодчиков и зачищает с их помощью социальное пространство.

-Говоришь, что народ его не избирал? А битой по лбу хочешь?!

Малоимущие и неимущие – первые и главные жертвы шаткой и неустойчивой власти.

Неуверенная в себе, напуганная власть сама их грабит как самых слабых и, следовательно, легко доступных для грабежа, сколачивая себе материально-ресурсную опору. И, кроме того, противники шаткой и неустойчивой власти – тоже их грабят, собирая капитал в борьбе против этой власти. Это неплохо отражено в советском кинематографе.

Означает ли это, что любая железная диктатура для малоимущих – благо? Конечно же, нет! Если персоналии её аппарата не обладают способностью к самоограничению, самообузданию (как сейчас), если они только жмут и давят, не думая останавливать пресс, «выжимающий масло» — то такое общество обречено на крах. Как и то, в котором воцарился безвластный хаос.

Совершенно очевиден не только фундаментально-теоретический[1], но и конкретно-практический конфликт частной собственности с законностью. Дело в том, что законность препятствует расширению, разрастанию частной собственности, которая быстрее и больше всего растёт путём захватов именно в периоды полного беззакония.

Чем строже становится законодательство, чем глубже проникает в общество правосознание – тем ниже нормы прибыли с частной собственности, тем медленнее и труднее она растёт, расширяется. Это совершенно однозначно видно, если сравнивать проценты прибыли в обществах развитых – и колониальных.

Общество, в котором господствует законность – всегда характеризуется очень низкими процентами прибыли на вложения, низким банковским процентом, снижением возможности резкого и внезапного успеха капиталовложений, и этим существенно отличается от хаоса «развивающихся рынков», где в считанные дни можно взять «бинго» (если повезёт). Понятно, какими методами!

Таким образом, законность (если она есть, и не чисто-декоративная декларация) – мешает частной собственности выжимать максимальную прибыль. Потому конфликт между законностью и частной собственностью является неразрешимым: в любой ситуации либо законность вытесняет произвол собственника, либо произвол собственника вытесняет законность.

Столь же фундаментальный и неотмененный характер антагонизма носит конфликт между правами человека и либеральными свободами[2].

+++

Учитывая это у власти три пути (и четвёртого нет):

1) Действующая власть может встать на сторону частных собственников и гражданских либеральных свобод – что будет означать беззаконие и бесправие для слабых, малоимущих, подавленных. И в итоге приведёт к той или иной форме геноцида[3].
2) Власть выбирает сторону законности и прав человек, что неизбежно обрекает её на конфликт с частными собственниками и политическим либерализмом[4].

Потому что если ты (как король) не дал добить слабого – ты не дал сильному максимизировать его личную прибыль. У него от твоей «благотворительности» образуется «упущенная прибыль», дыра в доходах, непредвиденные расходы. Например, если ты в приказном порядке заставил поднять зарплату рабочим – весь рост их зарплат взят тобой из кармана их работодателя. Который – особенно если он по натуре безнравственный хищник – надо понимать, не в восторге от такого «короля нищих».

3) Не встав ни туда, ни сюда, не выбрав между законностью, правами – и противостоящими им неограниченной собственностью, свободами, власть разваливается, распадается.

У такой власти, пытающейся совместить несовместимое, нет ничего:

— Неограниченный частный собственник не может развернуться в полную силу.

— Гражданские права людей не могут быть реально реализованы[5].

— Никакие законы не могут получить прямого действия (и становятся смертельно зависимы от толкователей, умножая коррупцию).

— Гражданские свободы оказываются обманчивыми, митинги разгоняемыми – потому что власть не уходит совсем, а полнота свободы толпы на площади есть полное устранение власти.

То есть современная власть декларирует четыре ценности, которым клянётся в верности – но ни одну из четырёх не в состоянии реализовать на практике.

Где пытаются совместить права (гарантии) гражданина с неограниченной свободой личности (её произвольным, неконтролируемым поведением), там в итоге нет толком ни прав (гарантий) ни свобод (бесконтрольности). Где пытаются совместить приоритет общественного (закон) с приоритетом частного (неограниченной собственностью) – там и собственник чувствует себя стреноженным, обиженным «административными барьерами», и закон действует весьма условно.

Ну, а как иначе, если:

— Закон вроде как един, и все перед ним равны, «равенство возможностей»;

— А собственность каждым бесконтрольно нахапана своя, и тут каждому – свои возможности, а государству туда вмешиваться запрещено?

Суррогат решения был предложен американскими масонами в виде формулы «своим – всё, чужим – закон». Это решение, как вы понимаете, отсылает нас к колониальным геноцидам и кастовому обществу.

+++

Революция становится необходимой там и тогда, где власть категорически и безусловно неспособна встать на сторону закона и прав человека, неспособна ограничить практические возможности составляющих её хапуг ни чувством долга, ни страхом ответственности.

То есть там, где экономические свободы и неограниченная частная собственность окончательно победили закон и права, и власть, по сути, играет по правилам, которые сама же с каждым ходом меняет в свою пользу.

Понятно, что в ТАКИЕ шахматы можно выиграть, только ударив шахматной доской по голове оппонента. Никакая иная форма игры уже не прокатит.

Если власть решила дожать малоимущих в пользу своих фаворитов (а перераспределение благ от парий к фаворитам одна из основных технологий удержания власти, известных человечеству) – тогда малоимущим (как в 1917 году) уже принципиально нечего терять, всё равно смерть, как ни крути, а тут хоть шанс, пусть и небольшой – выскочить.

Вопрос о революции – это вопрос о самообороне и о превышении мер самообороны. Понятно, что когда вопрос твоего умерщвления поставлен открыто и ясно, без полутонов – никакая мера самообороны не будет чрезмерной. Однако юристы возражают (может быть, напрасно) – когда против кулаков используется нож, а против ножа – пистолет и т.п.

То есть оружие самообороны, говорит мировая правовая наука, не должно превосходить оружия нападения.

Даже полная и безусловная необходимость революции никак не отменяет всех её ужасов и жертв, на которые нельзя закрывать глаза. Как бы справедлива ни была революция, как бы она ни назрела – она неизбежно, по определению, поднимает огромную массу подонков и уголовщины всех мастей, которые становятся суррогатом власти в периоды вынужденного безвластия.

Революция – самая дорогая плата за самооборону, и если есть хоть малейший шанс на другой исход – нужно пытаться его использовать. Революция – это про ситуацию, в которой ни единого шанса иначе выкрутиться у малоимущих не осталось. Всякий, кто прыгает из окна горящего дома — может сломать ноги или свернуть шею: а потому прыгают не раньше, чем огонь начнёт лизать пятки. Но конечно, лучше, если приедут пожарные и лестницей тебя снимут!

+++

Главный шанс малоимущего и забитого большинства – сперва попытаться убедить власть имущих в пользе закона и прав человека. И для этой цели напрячь все интеллектуальные ресурсы, весь дар красноречия и все способности оратора.

Убедить любую власть в пользе закона и прав человека – очень и очень сложно. Объясняю, почему.

Законность и права-гарантии простым гражданам – есть для любой власти в буквальном смысле слова поступок самопожертвования. В житейском и текущем смысле власть и её представители ничего не получают, но многое теряют.

Дело в том, что и законность, и права-гарантии нужны только тем, кто внизу. А тем, кто наверху – они ограничивают возможности, навешивают проблем и хлопот, и больше ничего. Те, кто хозяева жизни, в защите закона не нуждаются – наоборот, закон защищает именно от них, а им – затрудняет их действия.

Защита нужна только побеждённому — которого могут добить. Победителю защита не нужна по определению.

Право на квартиру для бездомного – жизнь и счастье. А для того, кто выстроил себе за свой счёт шестиэтажный дворец – оно совершенно не нужно. Оно – отвлекая строительные ресурсы – будет только отвлекать силы от строительства его нового дворца, потому что нужно, видите ли, расселять неимущих…

Любые права человека – означают лишь закрепление минимума добра, и важны только для тех, кто и минимума лишён. А тем, кто пользуется максимумом возможностей – они сокращают возможности, и не более того.

+++

Недовольство фаворитов (порождаемое законностью и правами человека) – для правителя не только моральное страдание по типу «я их люблю – и я же их огорчил». Недовольство фаворитов – это угроза дворцового и иного переворота (что заставило Екатерину II отдать крестьян дворянам буквально в заложники). Не меньше и угроза пассивного поведения фаворитов власти – когда её придут свергать «третьи силы»: народный бунт, интервенты и т.п.

Власть сама по себе выстроена как пирамида узурпаторов, в которой вершина даёт нижним, широким этажам деньги, роскошь, возможности – и за это нижние слои платят вершине лояльностью. Они же не просто так лояльны, понимаете? Не за бесплатно. Зачем им радоваться – что чужой человек сидит на троне? Они радуются только в том случае, что сидит свой, который им много дал и многое позволяет.

Эта пирамида отношений «банда-атаман». По другому люди власть складывать пока не научились. Коммунисты попробовали – и что получилось? Все эти райкомовские и обкомовские работники палец о палец не ударили, когда свергали КПСС! А многие ещё и активно поучаствовали в путче – потому что Ельцин сулил больше старого начальства.

Пирамида иерархий – это готовность подчиняться вышестоящему в обмен на его помощь в подавлении нижестоящих. Это система «банда-атаман», и нетрудно догадаться, что случилось с Николаем II или Михаилом Горбачёвым. Атаман, которому банда крупных собственников отказала в своей поддержке – превращается в ничто.

Прежде всего – правитель заложник у своей пирамиды иерархий, и с точки зрения этой пирамиды верховная власть ему дана с одной целью. А именно: постоянно и вкусно их подкармливать. Перестанет – вылетит.

А для того, чтобы давать разные вкусняшки фаворитам – надо ведь их откуда-то брать. Дружина киевского князя кушала с ним каждый день за одним огромным столом, это сотни человек, откуда взять такую уйму продуктов? Не сам же он выращивал этих кабанчиков и огурчики! Понятно, что чем больше дружина – тем она прожорливее, а чем она прожорливее, тем больше приходится отнимать у смердов, не попавших в дружину.

Сейчас эта схема усложнилась, но принципиально не изменилась. Лояльность покупается вышестоящим у нижестоящих за счёт тех, кто в самом низу. Современная неограниченная крупная частная собственность – в сущности, те же самые поместья, которые король раздавал баронам за службу, но только с поправкой на урбанизацию. А мелкая собственность – то, что крупняк, Шер-ханы – выдают своим Табаки.

Понятно, что всем им хочется свободы – погулять, покуражиться, применять ежедневно в быту закон джунглей. Ни Шер-хану, ни Табаки сидеть в клетке не по душе[6], они рычат – если их туда пробуют запирать.

И когда с «чувствами фаворитов» и их кошельком шутят – добром такие шутки для правителей не кончаются. Нет указа «о вольности дворянства» — нет и Кати на престоле.

+++

Поэтому, конечно, если вы придёте к кому угодно – к Трампу, к Путину, к Пину с улыбкой до ушей и пропагандой законности, прав человека в ущерб свободам и неограниченной частной собственности – вас примут, мягко говоря, прохладно.

Не то, чтобы каждый президент мечтал с утра до ночи о разнузданном произволе и безграничных хищениях со стороны своих баронов. И наверняка их выходки его иногда не радуют, а когда они «не по чину берут» — их наказывают.

Но покуситься на саму их КОЛЛЕКТИВНУЮ возможность терроризировать малоимущих бесправием и конфискациями последних копеечек – для такого нужно иметь большую смелость.

Про такое и написана песня:

Только тигр не знает, что он дрессирован,
Оттого то и шрамов не счесть у меня.

+++

Если говорить о частной собственности одним словом, то собственность – это сила. Мелкая собственность – это малая сила. Но реальная. А крупная собственность технически невозможна без личной армии головорезов, которые идут за тобой, верят в тебя, как в атамана, годами подъедают за тобой твою добычу, и по одному твоему слову ринутся в бой.

Нельзя «просто так» стать одним из 64 американских банкиров, которые контролируют ВСЕ ДЕНЬГИ ПЛАНЕТЫ. Понятно, что желающих занять место любого из 64 олигархов мировой власти очень много. Понятно и то, что никакие выборы, перевыборы, ротации руководителей и т.п. на частную собственность не распространяются. Никто Рокфеллеров или Ротшильдов никогда и никуда не выбирал «на альтернативной основе».

Неограниченная собственность – это силовой захват: «моё – и точка». Без лично-преданной армии она невозможна, а армия – штука прожорливая. И личную армию кормить, кроме тебя, некому. Значит, надо «изыскивать возможности» снова и снова делать своим головорезам щедрые подарки. А не то:

—Мы пойдём к другому радже, побогаче тебя…

Как бы красиво не звучал разговор про законность и права человека – для крупного, ничем не ограниченного, собственника это всегда не более, чем разговор. Тысячу лет эти собственники держали свои народы в чёрном теле, и потребовалось не меньше, чем 1917 год в России – чтобы хоть немного их сдвинуть в сторону законности и прав, в ущерб их личным свободам, возможностям и полноте конфискации благ у трудового народа.

Они ТОГДА реально испугались: и плоды их страха реальны.

Отсюда вывод: убеждать их очень и очень сложно, чтобы они услышали аргументы сторонников законности и неотчуждаемых прав человека (любого, а не только их отдельно взятых) – нужно очень и очень постараться.

Верховный правитель иметь мнения, отдельного от воли «своих», неограниченных законом, частных собственников не может. А заимеет – поплатится (примеров много).

+++

Ещё одна сложность жизни, малопонятная марксистам-ортодоксам: кроме победившего, правящего Заговора группы лиц есть ещё множество подпольных заговоров множества групп. Это множество, которое мы называем «рецессивными масонериями» (отличая от главной, доминантной) – очень ассиметрично. Но каждая из групп видит себя на месте главной, доминирующей, и на многое для этого готова.

В момент революции, когда правящая группа выронила власть из рук – все они, как свора бешеных псов, бросаются подбирать. Какая из них лучше? Никакая не лучше. В каждой лидер обещает пособникам щедрые дары после победы – и каждая будет вышибать эти дары из населения. Оголтелый капитализм сменится таким же оголтелым капитализмом, если власть попадёт к очередным либералам — ничем не ограниченным капиталистам.

В этом смысле они не свободны в выборе. Не вербуешь сторонников – не пройдёшь, прошёл – значит, навербовал много, а навербовал много – много плати. Источники платежей – сами понимаете, не с Марса и не с Луны.

Другое дело — мощная идеология. Но об этом потом.

+++

Для того, чтобы фиктивно примирить собственность и свободу хищника с ТОЖЕ популярными у наивных масс лозунгами законности и прав человека, либеральная модель выхолащивает смысл двух последних понятий до полного выветривания. Оставляя голый симулякр, некое «слово-амёбу», под которым никакого содержания не определено.

Исходно ЗАКОННОСТЬ – есть принцип нелицеприятия, введённый единожды, навсегда и для всех (потому у Фемиды повязка на глазах: чтобы не видела, кого судит). То есть принято некое правило «Х» — единое для всех, независимо от того, удобно оно или неудобно конкретному человеку.

Либеральное представление о законности – то, что меняется по три раза на дню, лицами, избранными непонятно кем и как. То есть, в сущности, оформляемый под видом судебного решения произвол, настоящее имя той, кто скрывается под красивым псевдонимом «Свобода».

К тому же ни Конституция буржуазного государства, ни его законы – как уже многие со мной поделились жизненным опытом – не имеют прямого действия. Это не так, что «написано – и делайте, как написано». Это всегда сложная система толкований и толковников, при том, что уровнем выше «закон» по три раза на дню меняют в угоду владеющим.

Вершина этого институализированного беззакония, этой формализованной неформальности – противостоящее римскому праву англосаксонское право. Краткое содержание англосаксонской версии «судебных прецедентов» — «судья всегда прав, судья выше писаных законов»[7].

Человек цивилизованный обязан понимать, что так играть законностью, как это привыкли делать англосаксы – порядочные люди не могут. Россия платила английским кредиторам даже в условиях Крымской войны, и царь мотивировал это тем, что воюют государства, а деньги были взяты в долг у частных лиц. И вернуть их – даже несмотря на агрессию Англии – дело русской чести. Англосаксонское «право» позволяет бросить платежи по долгам – как только расхотелось, даже и без войны. Новейший – далеко не единственный[8] пример – «долг Януковича», когда УГ, в обход всех правил, просто разрешили не платить кредит, оформленный через «еврооблигации»[9]…

Для людей, не привыкших жить на таком уровне произвола и беззакония[10] – это просто «ахтунг», разрыв шаблонов, когнитивный диссонанс. Равно как и решение суда ООН по Косово[11], внезапные нападения на Ирак и Ливию, Югославию и Сирию, и т.п.

Цивилизованный человек понимает, что так играть законом нельзя – но англосаксы этого не понимают (точнее, не хотят понимать).

Так что же происходит? Совершенно очевидным и открытым образом реализуется ПРОИЗВОЛ СИЛЬНОГО, как в первобытных джунглях (законов, напомню, не знающих), то есть реализация свободы правящих миром групп. Шемякины суды это оформляют на бумаге когда задним числом, а когда и вообще никак. Потому как – «ну чё возиться, раз и так всё всем ясно»?

Таким образом, либеральные свободы хищников и частная собственность, ставшая планетарной[12] — отменили сам исходный принцип и смысл законности как обобщённого принципа, применяемого (в идеале) ко всем одинаково.

Слово «законность» в их устах и практике потеряло смысл – как если бы я стал называть телефон «помидором» или трактор «часами»…

+++

Нечто подобное случилось и с «правами человека». Право человека – в исходном рациональном смысле есть то, что человеку ДОЛЖНА, ОБЯЗАНА предоставить власть. Прямо и безусловно. Но в «прекрасном новом мире» «право человека» — это понятие из области спекулятивной демагогии, обозначающее ВОЗМОЖНОСТЬ, ВЕРОЯТНОСТЬ получения чего-либо.

Например, знаменитое конституционное «право на жилище» русский человек понимает как обязанность государства обеспечить его жилищем. Но в западной традиции это право (тоже присутствуя в конституциях) обозначает всего лишь ВОЗМОЖНОСТЬ КУПИТЬ жилище, если у тебя есть деньги на это. То есть: имеешь право купить и пользоваться – пока платишь все налоги и поборы с этой недвижимости. Перестал платить – отобрали.

Где же вменяемый человек здесь увидит ПРАВО? Здесь нет ничего, кроме глупой тавтологии: «если ты можешь – то можешь». И без конституции ясно, что если я могу – то могу. А если, к примеру, я не могу? Тогда как? То же самое касается и всех остальных т.н. «прав человека», включая и право на жизнь. Если у вас получается выжить – то знайте, что у вас есть право выжить. А если не получается – то нет того, о чьих правах можно было бы говорить…

+++

Очевидно, что любое РЕАЛЬНОЕ укрепление законности и прав человека – ударит по гражданским свободам и неограниченной частной собственности. Ибо немыслимо как-то защитить тех, кого не контролируешь, нельзя охранять тех, кто не выполняет требований охраны, и нельзя дать никаких прав-гарантий тем, кто не обременён никакими встречными обязанностями.

Абсолютная свобода и абсолютная частная собственность – это мои отношения с моими штанами. Они мои, и потому я, и только я для них – и закон, и источник прав с обязанностями. Я могу свои штаны порвать или выбросить, сжечь или подарить – и любое ограничение в этом смысле ударит как по моей свободе выбора, так и по частному характеру владения штанами.

Кто может мне запретить сжечь мои собственные штаны? Как такое возможно – если они мои, а не взяты напрокат в ателье? Если они взяты напрокат, тогда конечно: аренда накладывает на меня ряд обязанностей перед собственником. Но ведь арендатор – не собственник, это же каждому ясно!

Итак: полнота свобод у одного гражданина – это полное и безусловное рабство другого. Как только раб получает хоть какие-то ограничения произвола владельца – свобода его владельца уменьшается. Если уравнять двух людей в правах – оба станут полусвободными. Но никто – не целиком свободным.

Неконтролируемая частная собственность – права без обязанностей. Как только мы обложим собственника какими-то принудительными обязанностями перед государством, законом, народом – мы одним этим превратим его из собственника в арендатора. И далее весь разговор будет вестись уже только об условиях аренды, о пределе полномочий арендатора (они могут быть шире или уже), но и только.

+++

Понравится ли это тем, кто в нашем, или не нашем государстве – пользуется всеми благами принадлежности к клану победителей захватного права? Я вам скажу с очень высокой долей вероятности: это им не понравится.

Вы же ему предлагаете с привилегированных условий жизни и быта перейти на общие. Если нищим усреднение прав и возможностей даст очень многое, начиная с простого выживания, то привилегированным оно многое ограничивает.

И вот вы приходите к правителю нашего или не нашего государства, и говорите: а давай вместе законность и права человека укреплять! При таком предложении вам нужно быть очень и очень убедительным в аргументах, я бы сказал – дьявольски убедительным. Церковь для этого использовала выдуманные её пропагандистами картины ада[13] с жутко-брутальными сценками посмертной участи беззаконников.

Что будем делать с вами мы – давайте обсуждать. Древнего дракона свободы и неограниченной собственности, одним словом обозначаемого как ЗООЛОГИЗМ, одолеть в человеке очень непросто. Он в хребте каждого сидит!