«Ломать Жору», «убить Жору» или «спросить у Жоры»?

Предварить разговор о вчерашних заявлениях гаранта Конституции РФ и последовавших событиях хочется вступлением. А вступление начать с тезиса.

Итак — любое государство в той или иной степени есть объект и инструмент классово/сословно-группового господства.

Есть два важных нюанса:

1) является это господство абсолютным, преобладающим или относительным, ограниченным теми или иными социально-политическими факторами

2) готовы ли ключевые господствующие классы/группы в случае серьезной стратегической угрозы государству в целом и, шире говоря, стране (ее прошлому, настоящему и будущему, целостности, ценностям, идентичности, благосостоянию, наконец, банальному физическому выживанию) поступиться своими интересами — хотя бы из прагматических соображений сохранения и дальнейшего воспроизводства объекта своего господства.

Если же эти ключевые классы/группы имеют транснациональный характер и/или по каким-то причинам не связывают долгосрочно свою судьбу с данным государством — ответ на второй вопрос достаточно очевиден, а будущее такого государства — печально.

В 1999-м часть силовиков, ельцинская «семья» и близкая к ней часть бюрократов и олигархов буквально на пороге своего проигрыша конкурирующему элитному проекту Лужкова-Примакова (за который были другие бюрократы и олигархи) создала и победно реализовала свой собственный проект, персонализированный в фигуре нынешнего гаранта. Безусловно, главной целью, значительно опережающей все остальные, было сохранение власти. Но попутно диалектически был временно решен и вопрос сохранения почти распадавшейся страны как объекта эксплуатации.

В качестве аналогии приведу пример из творчества плодовитого и многоликого Василия Вакуленко, он же Баста, он же и ряд других проектов и творческих личин. Песня, о которой пойдет речь, называется «Застрахуй братуху» и написана в рамках проекта «Ноггано».

Суть в следующем. Компания из четверых маргиналов ввиду острого дефицита денег решает застраховать самого беззащитного своего члена и поэтапно наносить ему увечья для получения компенсаций. План сработал, все пошло гладко, однако после того, как бедолаге переломали все конечности, пальцы, челюсть и организовали три сотрясения мозга, двое его «друзей» предложили «грохнуть Жору и срубить нормально денег». Лидер компании, он же рассказчик, возразил: «Убить Жору, пацаны, нам самим на погибель/  Мусора — это ладно, а как же стабильный доход? Мы жили, не жужжали целый год/ Лучше по чуть-чуть долго, чем много и один раз/ Жора нас прокормит пацаны еще пару лет/ поймите: Жоры нет, и нет монет».

Российская ново-старая власть оказалась в роли этого самого прагматичного сторонника постепенного «ломания» Жоры. Никаких сантиментов в этом, разумеется, не было, исключительно циничный прагматизм.

Совершенно прав был В.Л.Цымбурский, когда писал (в который раз процитирую): «С 91-го года государства Россия не существует в принципе. А существует, как я не устаю повторять, корпорация по утилизации Великороссии. Это компания, которая озабочена извлечением максимальной прибыли из той части достояния Героя-Левиафана, которую она в определенный момент захватила. Этот феномен нельзя смешивать со многими другими, казалось бы, сходными явлениями. Во-первых, с явлением компрадорского капитала. Компрадорский капитализм предполагает мощное присутствие иностранного капитала, его внедрение на данной территории и обогащение части туземцев за счет сотрудничества с ним. Но у нас иностранного капитала как такового нет, а то, что есть, напоминает скорее «самоколонизацию». Представьте, что Ост-Индская компания была бы не навязана индусам англичанами, а выделилась из самих индусов и стала бы проводить политику «огребания Индии» на вывоз без иностранного капитала. Была бы такая компания индийским субъектом национального интереса или нет?».

Но это «Ост-Индская компания» хотя бы отчасти и на начальном этапе понимала связь своего благосостояния с существованием «Ост-Индии» и ее «индийцев».

Через несколько лет новая власть, однако, достигла «совершеннолетия», если и не уйдя из своего политического дома, то став там хозяйкой. Основная часть старой ельцинской «семьи» была деликатно оттеснена на обочину, при полном сохранении финансово-экономических ресурсов, определенного системного веса и гарантиях неизменности курса, выражаемых как в самом курсе, так и в его проводниках, сплошь «младоельцинистах».

Олигархов либо с разной степенью деликатности оттеснили от дел, а порой и от их собственного имущества, либо встроили в систему на правах обладателей части акций и права голоса, но не права вето. Кроме того, актуальной стала практика «назначения» олигархами среднего уровня близких к трону людей, подобно тому, как Калигула ввел коня в сенат. И среди олигархов девяностых, впрочем, хватало тех, кого отцы дикого капитализма назначили лицами этого самого капитализма – но если тех назначали осваивать и инвентаризировать народное богатство, то новых – получать кормление с уже освоенного.

Как следствие, постепенно и растянуто во времени — так, что это сложно зафиксировать и понять одномоментно — начался переход от модели «ломать Жору» к модели «убить Жору». Особенно явственным этот переход стал во второй половине 2010-х. Если символом первой нулевых можно считать национальные проекты, путем которых власть перераспределяла в пользу населения хотя бы некоторую часть нефтяных сверхдоходов, то символом десятых – фразы «люди – новые нефть» и «никто не просил ваших родителей вас рожать». То  же и во внешней политике.

При всем, если верить пропаганде, впечатляющем росте наших международных бицепсов, в начале нулевых власть пыталась стать пусть и второстепенным, но все же немаловажным союзником и соратником Запада.

Сейчас же, несмотря на некоторые впечатляющие рывки вперед вроде Мюнхенской речи, принуждения Грузии к миру и особенно Крыма, откатов далеко назад было столько, что в итоге докатились до дел крайне печальных. Практически забыв про геополитику, сосредоточили международные усилия на получении выгоды для отдельных властных групп, одновременно лихорадочно пытаясь понять, перед кем лучше склонить голову для гарантирования этой выгоды – Западом в целом, США, Европой, Китаем (менее вероятный вариант).

А что любой из этих сил Россия нужна в лучшем случае как инструмент и дубинка против других – так это, как говорил Карлсон, пустяки, дело житейское.

При всем при этом власть демонстрировала твердое желание быть с «Жорой» и получать от него до последних его дней выгоду – одновременно с твердым непониманием, что «Жора» может испустить дух раньше, чем это запланировано.

Именно поэтому знаково, что во вчерашнем послании президента – наконец-то мы до него дошли – не названная своим настоящим именем, но всем очевидная тема «транзита» была сопряжена с демонстративным проявлением понимания, что надо как-то сохранить территорию (на которой и ради контроля над которой совершается транзит), а также ее население.

Речь о новых социальных гарантиях, предложении запретить высшим чиновникам и депутат иметь заграничное подданство или ВНЖ и обещании внести в Конституцию положение о приоритете российского права над международным.

Звучит здорово, все это не раз предлагалось патриотами. Вот только слишком много вопросов. Например, о качестве и суровых буднях российского права, которое возобладает над международным. И о том, не станет ли декларируемое усиление «социалки» такой же притчей во языцех, как пресловутые «майские указы»?

Судя по тому, что новым премьером вместо Медведева будет руководитель Федеральной налоговой службы Мишустин, известный страстью к безудержному повышению налогов и их брутальному выколачиванию, кабинет Дмитрия Анатольевича (да продлит Адам Смит своей невидимой рукой его дни) нам еще покажется вполне даже социальным.

Наконец, отказ от зарубежного подданства «элитариев». На бумаге – прекрасно! Правда, ничего не сказано про членов семей и про зарубежное имущество. И очень сомнительно, что сами «элитарии», давно поставившие на окончательное решение «Ост-Индской» проблемы с дальнейшим радостным принятием гражданства мира, согласятся остаться привязанными к постылой колонии.

Не окажется ли озвученная мера красивой фигурой речи, которая быстро потонет в море других обещанных изменений, либо будет вяло формально продвигаться в обстановке глухого саботажа? Реальность, данная нам в ощущениях, печально намекает именно на этот вариант.

Теперь о технических деталях самого транзита. Вариант союзного с Белоруссией государства, видимо, оставлен в запасе из-за неуступчивости Лукашенко. Вместе с союзом муссировался еще перенос центра власти в Госсовет либо подконтрольное парламенту правительство. Но внезапно шар сшиб обе кегли – обещано усиление роли как Госсовета, так и новообразованной связки парламент-правительство. Видимо, Госсовет станет промежуточной точкой опоры в нелегком транзитном деле, а правительство – окончательным пунктом. Хотя — и в окончательном пункте не исключен некий комбинированный вариант.

Все эти нововведения тянут пусть не на мини-революцию, но на серьезную трансформацию, превосходящую предыдущие путинские политико-государственные реформы, типа введения федеральных округов или толкования статьи Конституции о двух президентских сроках – если не в сумме, то каждую из них по отдельности точно.

Как относиться к происходящему?

Если без эмоций, без морально-этических оценок субъекта реформы – как к технически вполне реализуемой программе.

Но я предлагаю посмотреть не из сегодняшнего дня, а, по заветам великого украинского философа Кличко, как бы из дня завтрашнего. Примерно как мы сейчас смотрим на 1988-1989 годы, до неразличения похожие на день сегодняшний массой деталей. Тогда Горбачев тоже хотел сохранить свою и своего круга власть, пересобрав партийно-государственную власть, в том числе, кстати, сделав ставку на тогдашнюю ГосДуму – Верховный Совет. Закончилось все не очень хорошо, и ладно б для Горбачева – для страны.

Это ни в коем случае не намек на необходимость ухода нынешнего правящего класса от руля или на то, что транзит надо осуществлять как-то по-другому. Уйти никто все равно никуда не уйдет, а транзит в любом варианте чреват потрясениями для страны.

Да и что значат наши намеки с рекомендациями? В речи Владимира Владимировича прозвучал вот тезис о том, что все нынешние изменения надо утвердить на референдуме. Замечательный ведь тезис. Однако Дмитрий Сергеевич, известный как супруг фигуристки Навки, поспешил уточнить – никакого референдума не будет, «президент просто посоветуется с гражданами». И так всегда.

Патриотической части гражданского общества остается только пытаться по максимуму использовать официальные, неофициальные и полуофициальные возможности, которые неизбежно будут возникать в ходе транзита, и создавать некую общую подушку безопасности на случай будущих кризисов государственности. Дабы потом мы могли без тоски и злости на собственную пассивность взглянуть из будущего на день сегодняшний. Да и вообще хоть как-то могли на него взглянуть.